Изгнанники
Шрифт:
Мужчина средних лет, высокий, спортивный, со вкусом одетый, с легкой благородной сединой… Красавец-мужчина, такой просто создан, чтобы блистать на балах и приемах. Соломин рассматривал его пару секунд, потом ухмыльнулся:
– Ну-ка встал, встал, да по стойке смирно, каз-зел!
– Что вы…
Договорить болгарин (а может, и не болгарин – у них цари вечно откуда-то со стороны выползали) не успел. Как по волшебству, позади него возникли двое десантников (оба амстердамцы), и один из них, сбросив с руки перчатку скафандра, чтобы случайно не раздавить клиенту усиленными сервоприводами пальцами что-нибудь важное, взял его за шею, сдавил и потянул вверх. Соломин с некоторым удивлением наблюдал, как шея царя (у него были еще какие-то титулы, но русского адмирала титулы таких вот папуасских царьков не интересовали
– Когда Его Превосходительство говорит «встать» – надо встать, – громким шепотом объяснил он царю прежде, чем разжать пальцы.
– Благодарю, сержант, – благодушно улыбнулся Соломин. Десантник, только что получивший за сообразительность очередное звание, щелкнул каблуками и вытянулся во фрунт, а адмирал, улыбнувшись, начал рассматривать болгарина, как диковинную зверушку. – Нуте-с, что за бумажку вы там мне подготовили?
Покрутив головой так, будто воротник модного сюртука сдавливал ему горло, болгарин трясущейся то ли от страха, то ли от возмущения рукой нашарил лежащий на столе одинокий лист бумаги и протянул его Соломину. Адмирал безо всякого интереса взял его, без интереса пробежал глазами текст и пожал плечами:
– Вы бы хоть бумагу нормальную взяли, что ли, а то гербовую как ни мни – все равно жесткая, задницу будет царапать. – Соломин небрежно скомкал документ и метко запулил его в стоящую в углу урну. Небрежный щелчок пальцами – и подскочил адъютант, держащий в руках старомодную папку. Внутри нее оказался всего один лист. Адмирал молча взял его, положил на стол: – Подписывай – и пшел вон.
– Э…
Договорить болгарину не дали. Сообразительный сержант несильно дал ему по почкам, после чего технические вопросы были завершены в рекордно короткие сроки, и бумага, согласно которой болгарский царь отрекался от престола, передавая всю полноту власти диктатору Нового Амстердама Соломину и отказываясь от каких-либо претензий, была подписана. Все, дело сделано, захват Болгарского царства завершен.
Единственно, возникал вопрос, что делать с низложенным монархом. Логика требовала расстрелять, ибо толку от него не было, а проблем он добавлял уже одним своим существованием. Просто тем, что всегда найдутся люди умные и деятельные, вдобавок жаждущие власти, готовые разыграть отрешенного монарха как патриотическую карту. Уси-пуси, обидели бедненького, корону отняли… И вообще, чужаки, геть с Софии… Их, конечно, расстреляют, но зачем лишние сложности, если можно сразу подрезать одну из возможностей заговора?
С другой стороны, цареубийство – это чревато. Для простых людей те, кто взлетел на такую высоту, кажутся небожителями, и незачем демонстрировать им, что можно царя (короля, диктатора или, упаси боже, ИМПЕРАТОРА!!!) просто так вот взять и грохнуть. Или за решетку запихнуть. Нечего, нечего всем подряд показывать нехороший пример, тем более покоренному народу.
В общем, сделали просто. Пинок под зад (в буквальном смысле слова), и лети, дружок, белым лебедем. А потом все просто. Все, и царь, и дворяне, и промышленники, и банкиры, все, кто был выше среднего класса, просто лишались всего. Абсолютно. И их семьи тоже. И сам институт местного дворянства упразднялся. Если после того, как низведенный до состояния нищего и бездомного человек сможет снова подняться – значит, он этого достоин, если же нет, и всю жизнь он жировал благодаря протекции, наследству или древности рода – так это уже только его проблемы. В любом случае, все их силы будут отданы выживанию, а не мыслям о власти, которую им в любом случае не отдадут. Даже если придется кровью залить планеты – не отдадут, не для того завоевывали. И прав у местных не будет никаких – их у завоеванных народов в любом случае не бывает.
Ну а потом на планете появится новая элита. Вначале это будут русские и голландцы, которым предстоит служить на этой планете, а потом, возможно, и кто-то из местных приподнимется. Несильно, конечно, но все равно приподнимется. И это хорошо – стремясь подняться вверх, раз уж подвернулся такой шанс, они будут пахать, как проклятые, и это полезно для экономики государства.
В общем, с болгарами разобрались достаточно быстро и качественно. Оставив несколько легких кораблей и экипажи
Новой целью была, как и планировалось, Малая Чехия. Не такой уж и большой бросок требовался, чтобы до нее добраться. И процесс шел весело – немного и времени прошло, но еще недавно аморфная масса превратилась во флот. Спаянный жесткой дисциплиной, обстрелянный, познавший вкус побед. Пиратский элемент, конечно, присутствовал – пограбить амстердамцы были не против, но побежденных грабили всегда, только называется это взятием трофеев. Против этого русские ничего против не имели – когда-то грабили их, причем и враги, и союзники, ну а когда они стали сильнее, то сами начали брать трофеи у тех, кто имел неосторожность с ними поссориться. Нет, ну в самом-то деле. Во Вторую мировую гитлеровцы грабили музеи, а потом все это досталось американцам с англичанами. Они что, вернули? А вот хрен. Так почему же сейчас русские должны были стесняться? Ну и амстердамцы тоже не стеснялись, беря пример со старших товарищей. А почему бы и нет? Заслужили. Как-никак шкурами рисковали, да и просто перелеты в не самых комфортабельных броненосных коробках отнюдь не сахар.
Однако всему на свете приходит конец. Пришел он и веселью. И Соломин, разбуженный однажды сигналом тревоги и примчавшийся в рубку, был встречен там одним-единственным словом:
– Влипли…
– Угу, – адмирал быстро прошел к своему креслу, склонился над экранами, – это было вполне ожидаемо. Даже удивительно, что так долго ждать пришлось… Ну, господа, где же влипли-то? Право слово, это все несерьезно. По флоту – третье построение. Ход не снижать. Выполнять! И не нервничайте, будет и на их улице панихида. Вы что, забыли, что вы русские? Мы и не таких с потрохами ели.
Не снижая хода, корабли начали перестраиваться в атакующий порядок, а Соломин между тем внимательно рассматривал вражеский флот, оказавшийся на его пути. М-дя, что же так кисло-то? Или его что, всерьез не воспринимают? Это уже оскорбление получается, а за оскорбления положено в морду.
Между тем противник от реакции на их появление, весьма похоже, был в легком шоке. В самом-то деле, флоту карликового государства положено трепетать уже при одном появлении столь титулованных господ, соизволивших лечь в дрейф прямо на их пути, и, как минимум, попытаться обогнуть комитет по встрече по широкой дуге, а вернее всего, сбросить ход и с дрожью в голосе поинтересоваться, чего господа хотят от них, хилых да убогих. Когда же вместо толпы перепуганных провинциалов они увидели перед собой спокойно и четко перестраивающийся для атаки ударный флот, то впали, похоже, в легкий ступор. Флот же Нового Амстердама действовал четко и красиво, как на параде. В самом-то деле, амстердамцы пока еще не знали поражений, зато побед уже хватало, причем и над эскадрой крупной державы в том числе. Это придавало спокойной уверенности в своих силах и желания постучать по лицу любому, кто встал на пути. Вот они и работали четко, как на учениях, и такое полное отсутствие даже намека на панику явилось для противника неожиданностью.
Вот и болтались теперь слившиеся в трогательном единении мерзавцы и фашисты… в смысле англичане и французы прямо на оси атаки, и, кажется, не знали, что делать. А вообще, в размышлениях Соломина об уважении и неуважении был резон. В самом-то деле, Британское Содружество могло выставить флот примерно из двухсот линейных кораблей… Хотя нет, стоп, была же война, значит, если верить данным, переданным имперской разведкой, их осталось примерно половина, около ста. Но, тем не менее, британцы – сотня, французы… Сто шестьдесят семь пополам – восемьдесят или девяносто, точно неизвестно, но потери Французской Деспотии пропорциональны британским. Стало быть, у них на двоих от полутора сотен до двухсот кораблей класса линкор и линейный крейсер. А здесь их – от силы три десятка. И, кстати, ни одного авианосца – стало быть, что бы ни произошло, штурмовать планеты эта эскадра не планирует.