Измена по контракту
Шрифт:
Лучше бы ему никогда меня не встречать.
Он сладко посапывает во сне, его дыхание щекочет мне кожу. И всё-таки он изменил жене, хотя клялся не изменять. Я ищу в душе хотя бы крохи ненависти или презрения к нему, но не нахожу. Моя душа полностью оправдывает Славика Дроздова и во всём обвиняет меня. Впервые в жизни я на стороне предателя, потому что знаю: он не виноват. Это мы с Настей спровоцировали его на предательство. А перед этим его предали мама и первая возлюбленная. Вот уж кому фатально не повезло с женщинами, так это Славику.
Я
На экране телефона светятся несколько сообщений от Никитоса: «Как дела?», «Есть новости?», «Напиши, когда освободишься, надо кое-что обсудить». Волнуется. Ревнует. Я пишу: «Всё нормально. Передай Насте, пусть готовит деньги». Вынимаю карту памяти и прячу в косметичку — в палетку с тенями, где опустела одна ячейка. А камеру бросаю в сумку.
Падаю на кровать и мгновенно вырубаюсь.
Просыпаюсь от ощущения, что выспалась. Прислушиваюсь: голосов в доме не слышно, но со стороны моря доносятся женские крики. Узнаю Мадину и Наташу. Я принимаю душ, одеваюсь и собираюсь идти к машине, но… передумываю. Мне хочется посмотреть на него в последний раз. Я не могу уехать просто так, я должна увидеть лицо этого парня наутро после ночи любви. Вдруг он изменился? Стал другим, переспав со мной.
Сердце сжимается при мысли, что я больше никогда его не увижу.
Последний разок.
Я быстрым шагом пересекаю сосновый лесочек и вываливаюсь к компании, которая завтракает или уже обедает на берегу моря. Они все на прежнем месте — на террасе под тентом от солнца.
— Доброе утро! — кричит Наташа. — Ну ты и соня! Иди к нам!
— Мы пьём шампанское с клубникой! — добавляет Мадина.
Все улыбаются. И Влад тоже. Озорная мальчишеская улыбка, такая беззаботная, что у меня рыдания подступают к горлу.
— Неплохо вы начали утро, — бормочу я.
— Да какое утро, Яночка! — смеётся Роман Анатольевич. — Уже два часа дня, нам через час выселяться. Мы и позавтракали, и погуляли, и позагорали, а теперь наслаждаемся шампанским. Я, правда, минералку пью, но с клубникой сойдёт.
Уже два?!
Я присаживаюсь на свободный стул. Влад тут же подаёт мне запотевший бокал с шампанским и придвигает вазочку с клубникой. А к ней — тарелку с нарезанным багетом и полулитровую банку красной икры.
— Бутеры будешь? Мы тут обнаружили, что забыли вчера открыть икру, так что решили сожрать её на завтрак. Не везти же обратно?
— Не «забыли», а кое-кто не выложил её из багажника, — вставляет недовольная Вася, укоризненно глядя на меня, как будто я должна была следить, что народ складывал в мой багажник.
Она единственная в плохом настроении. Догадывается, что мы переспали? Или не догадывается, а точно знает? Мы вчера шумели, а стены в доме не кирпичные толщиной в метр, а обычные деревянные.
— Влад, я…
Я должна уехать. Но сказать я это не могу. Надо было тайком убегать, а теперь придётся объясняться.
— Пей, очень вкусное, ещё холодное, — Влад ставит передо мной бокал.
— Мне же за руль, — отнекиваюсь я, хотя с удовольствием бы хлопнула шампанского.
— Тебе не надо за руль.
— Ну а кто отвезёт вас в город?
— Роман Анатольевич отвезёт Наташу, Мадину и Василису, а мы останемся тут до завтра, я продлил аренду коттеджа на сутки.
Меня мгновенно кидает в жар. Для меня это звучит так: «Все уедут, а я буду трахать тебя ещё сутки в пустом доме на всех горизонтальных и вертикальных поверхностях, пока ты не запросишь пощады».
— Но, но…
— Чего ты так покраснела? — интересуется Вася. — Владу просто нужно поработать здесь и кое-куда съездить.
— Да, я собираюсь посмотреть на заброшенную церковь тринадцатого века, тут недалеко, километров десять.
— Тогда мне точно не нужно пить, — говорю я.
— Не спорь с начальством, — улыбается Влад. — Я сам сяду за руль. Права у меня есть.
Я сдаюсь. Потому что очень хочу сдаться. Ничего с Никитосом не случится, если я приеду в офис завтра, а не сегодня. Подождёт! Я хочу провести день с Владом наедине. Это будет лучший день в моей жизни — отравленный предстоящим предательством, но от этого ещё более прекрасный. Щемящий, пронзительный, горький, но всё же бесконечно сладкий.
Ведь я его люблю.
Шампанское шибает в голову сразу же. Я намазываю багет маслом и плюхаю икры с горкой. Набрасываюсь на еду и запиваю шампанским. На душе становится легче. Тиски горечи разжимаются. Я наконец-то могу искренне улыбнуться людям, которые приняли меня в свою компанию и за несколько дней вызвали симпатию. Даже Вася уже не бесит. Да, ей когда-то обломилось несколько счастливых минут, но там не было ста из десяти. Там вообще ничего не было. Влад ошибся и взял на себя вину за эту ошибку — заботится о женщине в меру своих сил, не позволяет её обижать.
Сто из десяти у него было только со мной. Я для него лучшая. Особенная. Он это понял и принял.
Вася по обыкновению тарахтит, настойчиво предлагает остаться, чтобы всем вместе осматривать церковь, но Влад упрямо отправляет её в город. А у меня внутри всё дрожит от счастья. Кто бы мог подумать, что сегодняшний день принесёт столько радости вместо грусти?
Когда все уезжают, и мы остаёмся одни в большом доме, Влад поворачивается ко мне всем телом и смотрит в глаза. От этого взгляда слабеют колени. Это не нахальный взгляд непослушного подростка, и не вороватый взгляд женатого человека, это зовущий мужской взгляд, которому невозможно противиться.