Измена. Ты будешь моей
Шрифт:
Я прилагал все усилия, чтобы Камилла оставалась на ночь. Она не всегда носила с собой ноутбук, а работала как прежде, и я купил компьютер. Установил все необходимые программы, чтобы она могла оставаться, даже если это означало, что Мила погрузится в работу. Зато она была рядом. И я мог смотреть на нее. А иногда и отвлекать…
Из командировок я звонил Камилле как никогда часто. При первой же появившейся возможности постоянно писал смс. Она почти всегда отвечала. Милуша мимолетно рассказывала что — то о погоде или о том, что видела кого — то из моих друзей. Такие беседы ни о чем словно возвращали меня к ней, отвлекая от обстановки опасности и смерти. Сослуживцы закатывали глаза. Даже принялись шутить, что я говорю по телефону больше, чем все они вместе взятые.
Подумать только…Дом…
Прошло слишком много времени с тех пор, как это слово вызывало во мне подобный восторг. Однако сейчас оно обозначало нечто большее. Нет. Гораздо большее, чем некое место или страна.
Оно означало, что скоро я смогу увидеть Милу.
Никогда не думал, что буду до такой степени волноваться по поводу кого — то, кого никогда не собирался даже подпускать так близко. Но создавалось ощущение, что наши прямолинейные отношения помогли отбросить в сторону всю ненужную мишуру, оставляя нам с Камиллой что — то по — настоящему стоящее. Казалось, я, наконец, ожил и впервые в жизни иду по правильной дороге.
Навстречу к Миле.
Когда я возвращался, Милуша меня ждала. Я понимал… Понимал, что теперь я не просто возвращаюсь. Я уже стремлюсь именно к ней. Раньше у меня никогда не было ничего подобного. И это слегка пугало. Но понимание того, что Камилла со мной, наоборот, почему-то успокаивало. Я чувствовал, что, несмотря на глупую договоренность, она что — то испытывает ко мне. И я старательно уговаривал себя, что надо еще немного подождать, что пройдет время, и Мила снова поверит в нас.
Ведь она, как прежде, улыбалась, ласкала меня, поддерживала! Хотя во всем прочем дистанция сохранялась. Не было больше посиделок с моими друзьями, походов в кафе или куда — нибудь еще. Когда я, спустя какое — то время, заикнулся было о том, что нас пригласили на день рождения, она отреагировала совсем не так, как я ожидал. До сих пор вспоминаю с болью в сердце. Потому что…
Когда она повернулась ко мне в тот раз, ее яркие глаза впились в мои. Взгляд стал таким холодным, что вся сладость нашей близости мгновенно ушла. Так холодно, что я почти начал задаваться вопросом, придумал ли я ее любовь и хоть какое-то лояльное отношение ко мне. Начал верить, что всего этого, вероятно, никогда не могло быть в Милкиных глазах.
Она вскинула бровь:
— Максим, ты меня с кем — то перепутал? У нас с тобой встречи узконаправленные.
Я отступил тогда. И больше не заикался даже ни о чем подобном.
Было, кстати, еще кое — что, о чем я вспоминал с грустью и непонятной тоской. Камилла больше никогда не прижималась ко мне так, как будто искала поддержки. Не заглядывала мне в глаза… Словно искала там нежность? Не знаю. Не определился. Но такого больше не было. Все это безвозвратно кануло в Лету. Да, Камилла закрывала глаза на то, что я нарушал нашу договоренность. Но сама она всегда четко придерживалась границ, установленных в тот злополучный вечер.
Время шло. Все вокруг решили, что мы расстались. Только самые близкие друзья знали, что я с Милкой. Остальные были убеждены, что мы разошлись. А я и не спорил. Как когда — то для Камиллы, для меня теперь стало важно только то, что есть на самом деле. А она была со мной. Прошло больше года с того разговора. И Камилла все еще была со мной. Знаете, на уровне подсознания я все время ждал, что она решит найти мне замену. И выдохнул с огромным облегчением, когда понял в какой — то момент, что все шло так же, как и прежде.
Однажды я даже поймал себя на мысли, что вспоминаю о дочери Милы. Она по — прежнему проводила все выходные с ней. И мне в голову пришла гениальная мысль. Я подумал, что ведь можно и не терять эти дни для нашего общения. Можно проводить их вместе. Именно тогда и возникла идея позвать Камиллу куда — нибудь с дочкой. Сразу, как только мне подвернется подходящий случай.
40. Максим
— Камил, — я выдохнул ее имя, собираясь с силами, чтобы рассказать о том, как я сожалею обо всем.
Но она, не выслушав меня, продолжила:
— А на озере возле дома Алеши… Я окончательно поняла, что сама придумывала то, что хотела. Людям свойственен самообман, знаешь ли. Иногда он помогает выжить.
Я не выдержал отстраненности в ее голосе, и, подойдя к подоконнику, попытался обнять. Но Камилла не поддалась в ответ на мои объятия, а лишь отвернулась к окну.
— Макс, я перестала тешить себя надеждами и фантазиями. Я поняла, что все ушло. Просто я цеплялась за иллюзию, создающую видимость того, что я все еще жива, что могу чувствовать.
По моему телу прошелся озноб от таких слов. Не успел я сказать хоть что — то, как она продолжила:
— Но ты очень хорошо умеешь все обозначить, пусть и не прилагая к этому больших усилий. Макс, тогда на озере я поняла, что даже для такой имитации нужно выбирать подходящий объект. А то уж очень тяжело потом.
Она погрузилась в какие — то мысли, а я не знал, что сказать. Да и стоит ли вообще что — то сейчас говорить?! Лично мне было непонятно.
— А знаешь, что самое плачевное? — с надрывом в голосе Мила задала вопрос.
Вариантов — то много, дорогая. Снова ответил ей в своей голове. Но ни один из них не выступит в мою пользу. Поэтому озвучивать их точно не буду.
— Даже в тот день, когда ты узнал, что я снова живу с мужем… Какая была реакция? А? Не помнишь?
Помню, милая. Помню. Но мне даже произнести в слух что — то из этого стыдно.
А что она? Камилла сейчас не обращает внимание ни на мое молчание, ни на мое состояние. Она плавно продолжает добивать меня.
— Ты был возмущен тем, что я тебе об этом не сказала, — отвечает Мила за меня. — Всегда ты, Макс. Нас и не было, понимаешь? Ты, ты и еще раз ты. А раз все так, то нам лучше расстаться. Насовсем. Обрубив все концы. Я уже начинала с самопожертвования ради тех, кого любила. И закончила ненавистью к тем, кому принесла себя в жертву. Больше не хочу. Давай начнем строить жизнь сначала. Отдельно друг от друга. Вместе у нас не выходит.
— Камилла, нет! — в моем голосе было отчаяние.
Она обернулась. Пробежала пальцами по моей щеке.
— Максим, если ты хоть в небольшой степени сожалеешь о том, что было, отпусти меня. Давай, мы разойдемся по — хорошему, — Камилла смотрела глаза в глаза с убивающими меня грустью и усталостью. И я видел, что усталость эта теперь уже не от работы. Она от меня. От наших отношений. В груди что — то разбилось. Мне стало больно.
Все мое нутро протестовало, когда я опустил руки. Сделать это было мучительно тяжело. Но глаза Камиллы… Я сделал над собой усилие.