Измена. Я требую развод
Шрифт:
Лиза прижимает ручки к груди и восторженно смотрит на отца.
– Папа, она не принцесса, она фея! Эмма, ты – настоящая фея! Тебя не надо расколдовывать, потому что ты сама кого хочешь заколдуешь! Только по-хорошему, - она улыбается еще шире и поправляет пышное розовое платье.
Егор смотрит на меня с нечитаемым выражением лица, когда я протягиваю ему торт, ведь для его дочери он пока тяжеловат. Он берет его нерешительно, аккуратно, и я улыбаюсь, а потом решаю, что пора и честь знать. Реакцию я получила, а это – самое ценное, можно возвращаться
– Зайдешь отметить с нами? – спрашивает вдруг Егор, и голос его звучит так тихо, что я даже не понимаю сразу, послышалось ли это мне.
– Заходи, Эмма, пожалуйста! – подхватывает Лиза.
Значит, не послышалось. Ну, кто я такая, чтобы отказывать имениннице? Конечно, я остаюсь на чай и выслушиваю еще много ахов и вздохов по поводу торта.
Лидия Петровна тоже сидит с нами, страшно довольна собой, а хмурый дровосек с каждой минутой становится все более растерянным. Дети носятся по квартире туда-сюда, целая стайка маленьких принцесс, но самая нарядная среди них, конечно Лиза. Аниматоры отрабатывают по полной, а в их просторной квартире помещается даже установка для мыльных пузырей. Кстати, надо спросить, почему у меня двушка, а тут аж четыре комнаты. Соединяли две квартиры, что ли? А где тогда вторая кухня?
Когда игры понемногу сходят на нет, а за девочками приходят родители, я решаю помочь с посудой.
– Эмма, я не знал, что ты кондитер, - говорит Егор, когда мы оказываемся на кухне.
– Я шеф-повар, у меня даже была мишленовкая звезда, хоть я и не часто этим хвастаю. Но я проходила курс кондитерского дела в Европе несколько лет назад. С тех пор не пекла ни разу, правда. Но, как видишь, глаза боятся, руки делают.
Я улыбаюсь, складывая тарелки в раковину, и чувствую себя совершенно счастливой. День рождения удался!
– Спасибо тебе за это, - вдруг говорит он совсем близко, будто прямо в ухо, как только так незаметно и бесшумно ко мне подобрался. Я вздрагиваю, но сдерживаю рефлекторное желание отшатнуться. Наверное, это выглядело бы невежливо.
– Все нормально, не стоит. Я просто очень хотела угодить Лизе, - заставляю себя небрежно пожать плечами, хотя наверняка со стороны это смотрится довольно неловко.
– Спасибо. Для меня это было очень неожиданно, но очень ценно, - он опускает свою большую горячую руку мне на плечо, всего на секунду, но этот жар обжигает меня сквозь ткань платья и кожа прокрывается мурашками. Я удивляюсь своей реакции, этот мужчина меньше больше раздражал, чем радовал, и тут вдруг мурашки по коже.
Егор уходит, как ни в чем не бывало, оставляя меня на своей кухне, наедине со своими мыслями и громко бьющимся сердцем. Пару минут я остаюсь на том же месте, и вдруг понимаю – это же так интересно! Совершенно другие эмоции, другие чувства.
Что ж, если такая она, жизнь без Марка, то я очень за.
Глава 9.
Новый день застает меня с очень теплым чувством на душе. Как будто я сделала что-то хорошее и теперь моя жизнь проходит не зря. Ну, да, сделала доброе дело, бескорыстно, принесла радость одной маленькой девочке и, кажется, ее отцу тоже. Мысли возвращаются к Егору все чаще и чаще, а его образ, который когда-то сформировался в моей голове, обрастает новыми деталями и оттенками, с каждой секундой становясь все более неоднозначным.
Он ведь не хмурый, не злой и совсем не хам, по крайней мере, пока этого не хочет. Выходит, что это хорошо сформированный щит от надоедливых девиц, который тут просто толпами бегали, как говорит Лидия Петровна. Не совсем понимаю, почему их было так много, хоть он и очень хорош собой, к чему скрывать. Я же в процессе развода, а не слепая. Но с чего начинать за ним охоту? Что такого они в нем увидели?
Наконец, отгоняю от себя грёзы о рыжем лесорубе и иду на кухню. Очень хочется творить, впервые за долгое время, нельзя пропустить это благодатное время!
Я делаю простенькие капкейки с радужной кремовой шапкой и карамельным сердцем. Решаю угостить ими свою пожилую соседку, которая часто наведывается в гости. Я всегда очень рада ее компании, она напоминает мне одну из тез добрый и заботливых бабушек, которые откармливают внуков пирожками и яблочками в своем деревенском домике каждое лето.
Когда, спустя пару часов, я спускаюсь к ней, то застаю на ее кухне дружную компанию в лице Лизы и Егора. Смущение подкатывает к щекам, но я вовремя себя одергиваю. Мне двадцать семь, а не семнадцать, и пришла я не к ним в гости, а к Лидии Петровне. Так что я смело ставлю капкейки на стол.
– Сегодня у меня было вдохновение, так что угощайтесь, - улыбаюсь я, а Лизу тут же хватает одно пирожное и кусает его, испачкав нос разноцветным кремом.
– Ммм, это очень вкусно! Пап, ну это точно, Эмма – фея! Это же о-че-вид-но! Давай заберем ее себе? – она пихает отца в бок, и он давится и долго откашливается. Я смеюсь, как и Лидия Петровна, а вот Егор выглядит смущенным, краснеет и пытается на меня не смотреть.
– Лиза, невежливо так говорить. Взять себе можно домашнее животное, но никак не человека. Прошу прощения, Эмма, - говорит он, наконец.
Интересно, он извиняется за смешное предложение дочери или за отказ забрать меня к себе? Эта мысль заставляет меня веселиться еще больше.
– А что, и на жилье бы сэкономила, и Лизу бы печь научила, - хитро улыбается Лидия Петровна, и я понимаю, что Егор сейчас просто под землю провалится от неловкости. Ладно, выручу тебя, лесоруб.
– Я хотела бы пока сохранить свободу, Лидия Петровна, - улыбаюсь я. – А вот Лизоньку научить печь – это можно. Ты хочешь, ребенок?
Ну, на тему свободы я лукавлю, конечно, ведь развод, а с ним и свободу, я еще не получила. Но ведь однажды это случится, и было бы хорошо побыть одной какое-то время.
– Ух ты! Конечно, хочу! Папа, я буду лучшим в мире кондитером!
– Лиза начинает прыгать вокруг Егора и его лицо приобретает еще более страдальческое выражение.
– Конечно, милая. И лучшей актрисой, певицей, археологом и шпионом тоже, - говорит он. И смотрит на меня внимательно, буквально сканируя.