Измена. Я требую развод

Лето Лера

Полностью вытряхиваю розовую вату их головы я уже к концу готовки. Руки всё помнят, крепко держат кондитерский мешок, выводя цветы и листочки, хоть голова и забита обрывками слов, шоколада и какой-то мишуры.

Ну, он же флиртует, да? Он флиртует? Как же хочется понять наверняка, но у меня в этом совершенно никакого опыта. Последним за мной ухаживал Марк много лет назад, я уже от всего этого отвыкла, всё забыла...

Ну не спрашивать же его, верно? Так и представляю себе эту ситуацию.

Эй, Егор, а ты со мной флиртуешь,

да? А можно еще разок? Я могу себя шоколадом и всю вымазать, только давай еще разок?

Спустя час капкейки стоят на двух блюдах, сверкая румяными боками, а сверху у них кремовые шапки, цветы, разноцветные шарики и шоколадная стружка. Лиза выглядит самым счастливым ребенком в мире, когда папа откусывает маленький кусочек пирожного, а потом отправляет его в рот почти целиком с блаженным стоном. Если он всегда издает такие звуки, я готова каждый день ему печь. Каждый божий день.

– Эмма, ты настоящая фея, я же говорила! – восклицает Лиза, а я улыбаюсь.

– А ты настоящий кондитер, детка, - хвалю ее в ответ, и она вся розовеет от удовольствия.

– Пойдем угощать Лидию Петровну, - говорит Егор, и девочка резво хватает со стола одно из блюд и шагает к двери, но внезапно останавливается и оборачивается.

– Эмма, пошли! – говорит она. А дровосек удовлетворенно кивает.

– Да, да, пошли Эмма, чего зависла? Потом вернемся посуду мыть, - говорит он.

А я чувствую такую теплоту в душе, как будто прикоснулась к чуду, даже пальцы покалывает, как если бы они согревались после мороза.

Ну, вообще, так и есть. Несколько лет я провела на морозе, играя с ледышками, как Кай у Снежной королевы, только она была бородатым мужчиной. А теперь вот меня пригласили в тепло.

Я пока дичусь, мне всё удивительно, но уже привыкаю, отогреваюсь понемногу.

Так что я киваю на выразительный взгляд Егора, счастливо улыбаюсь и следую за ними.

. . .

Черт, похоже, он мне нравится. Нет, точно, он мне нравится. Этот хмурый дровосек с очаровательной дочерью теперь мелькает в моих мыслях, где-то рядом с передниками и шоколадом. Ну, конечно, я же видела его в тонкой майке, все равно, что без нее… Как ему теперь не мелькать в моих фантазиях?

Меня предали, обидели, я переживаю сложный и долгий развод, а тут вдруг фантазии. Я вообще могу считать себя нормальной, раз всё еще интересуюсь мужчинами после этого всего?

Одним конкретным мужчиной, да. Но еще неделю назад я думала, что вообще никогда ни на кого больше не посмотрю.

– О Егорке задумалась, милая? – голос Лидии Петровны возвращает меня в реальность, и я стремительно краснею. – Не смущайся, ты же молодая женщина, а он, когда иголки сбрасывает, очень даже ничего.

Сбрасывает.

Иголки сбрасывает, рубашку сбрасывает, что там под ней? Конечно, кубики пресса, что же еще. Только не время о них думать, Эмма.

– Я же развожусь, Лидия Петровна. Не время, - пожимаю я плечами, а она смеется.

– А любовь не спрашивает, когда время, а когда нет. И симпатия не спрашивает. Так что не красней да улыбайся почаще.

Я благодарю старушку за совет и предлагаю еще чаю. Все-таки такие посиделки очень меня успокаивают и примиряют с новой жизнью. Думала, буду скучать, тосковать по дому, но не случилось. Так, пару недель было непривычно, а теперь я выработала для себя новую привычку.

Не знаешь что делать – качай пятую точки или иди гулять к морю. Что-либо качать мне сегодня лень, так что отправляюсь гулять к морю. Оно сегодня особо красивое, синее, бурное, с пушистой белой пеной на кончиках волн.

– Давид, здравствуй. Есть минутка?

Что может быть лучше разговора с лучшим другом по пути? Только разговор с лучшим другом по пути к морю.

– Конечно, дорогая. Здравствуй, - отвечает он.

– Если я открою кафе, его придется делить при разводе? – спрашиваю я.

– Есть такая вероятность. Я бы подождал пару месяцев, пока бумаги не будут у нас на руках. Марк – темная лошадка, я бы не стал проверять, воспользуется ли он шансом.

– Поняла, Давид. Большое спасибо.

Я немного унываю, хоть еще ничего и не решила, да и готовить заново не начала, вот только кексы да торты начала делать. Но ограничения, одно за другим, неприятно давят.

– Ну, если оформлено оно будет не на тебя, то и придраться не к чему, - вдруг намекает Давид. – Иди пеки себе торты дома, ты же отличный кондитер. Я первый закажу у тебя сладкий шедевр.

Я благодарю Давида и обещаю обдумать всё позже, но тема с тортами не отпускает. Я загораюсь ей, будто спичкой чиркнули и полыхнуло. Хочется скорее идти домой и взбивать белки на бисквиты. Удивительно.

Хочу ли я открывать что-то здесь, в сезонном, курортном городке? Хочу ли тут жить? Да, однозначно.

Иногда люди, прожившие год за десять, устают и начинают мечтать о покое. Я нашла его тут и совсем не хочу отпускать. Тут каждое движение ощущается медленнее и легче, каждый вздох – полной грудью.

И дровосек этажом ниже.

Вдруг, я ему тоже нравлюсь?

А вот и он с Лизой, на том же месте. Наблюдаю за ними издалека, ведь подходить, зная эту грустную историю, я не осмелюсь. Но Егор замечает меня издалека и широко машет рукой.