Измена. Яд твоей "любви"
Шрифт:
Всхлипнула, а он осторожно вытер мои слезы салфеткой.
– Я с тобой. Останемся ли мы в доме, или будем искать квартиру – все равно. Я живу с тобой, понимаешь? Жизнь – боль, мои родители разошлись и я остался с мамой. Так понятнее?
Сказать, что мне когда-то в жизни было так радостно и больно одновременно? Нет. Не было.
Будто на смердящем, страшном пепелище, среди острых обломков и обугленных останков, пророс прекрасный цветок.
Дух захватывает от боли и нежности.
– Моя радость! –
Такое пронзительное, острое, объединяющее мгновение.
Никогда его не забуду.
Столько у меня за годы с Зарецкими было запоминающихся событий и моментов, а сейчас всплывает лишь несколько: вот я возвращаюсь из Института и меня встречает маленький, несчастный, ждущий маму Кир; вот соревнования, после моей защиты, когда он впервые назвал мамой меня; вот Олег обнимает меня на берегу озера и обещает настоящую сказку. И ведь не обманул – сказка у нас вышла классическая: чем дальше, тем страшнее.
А вот тот момент, который я считала самым невероятным и счастливым, буквально исполнением заветной мечты: мы стоим у входа в наш собственный дом.
Да, а ведь все эти мгновения счастья связаны с ним. С моим сыном.
Вот он – мой якорь, мой путеводный маяк, моя сила.
Мой такой уже взрослый сын.
Защитник.
Помощник.
– Мы справимся, мам, – бурчит Кирилл. – Насрать на него. Сейчас тебе надо поправиться, потом решить, где мы живем, а там я пойду учиться, а ты – на кафедру. Звали же на исследования? Или в мэрию, на госпрограммы? Не пропадем.
Это точно.
Мы – есть, а значит, не пропадем.
Глава 23: Мы выживаем, мы учимся заново
«И мы ускользаем… Мы учимся заново
Вставать, улыбаться, любить и дружить.
Нам кажется, будто мы сдали экзамены
На тему: «Как выжить и снова зажить»…»
Анна Островская «Скрипач»
Бессилие.
Обида.
Боль.
Горечь.
Постоянные вопросы: «За что?», «Почему?», «Ну, как же так?» – то, что наполняло мои дни в больнице, не считая лечения.
Было тяжело, маетно, нервно и слезливо.
Утомительно.
Держалась я за Кира, вернее, за его присутствие, потому что раскисать мне было категорически нельзя. Мы будто бы с ним окончательно сонастроились и если я начинала впадать в пучину горя и страданий, то с сыном происходило то же самое. Поэтому я бодрилась, строила планы, записывала важные моменты и некоторые даже с ним обсуждала.
С Кириллом мы были, как две пошатнувшиеся конструкции, подпершие друг друга. И не рухнувшие только за счет этого.
– Мне так жаль, что твой праздник мы проводим здесь, милый, – печально заметила накануне Кирюшиного дня рождения.
Я так мечтала отметить в этом году событие ярко, чтобы восемнадцатилетие моей крошки
Сын хихикнул, устроился на стуле около моей кровати и заметил:
– Ну, мам, этот раз точно больше впечатлит, чем обычный праздник в ресторане, на турбазе с шашлыками или дома с тортом. Такого у нас еще не было…
– И, даст бог, не будет, – хмыкнула.
Ребенок тут же насторожился:
– Ты за что переживаешь?
– Это день твоего рождения, а у тебя есть родитель… – начала осторожно, потому что сама была вообще против их общения: еще научит сына всякому гадкому.
– На хрен его. Даже не думай! Вот еще. Знаешь, где я его видел? – сын рыкнул и воззрился на меня негодующе.
Фыркнула и, логично для юношеского максимализма, предположила:
– В белых тапочках?
– Не, в баре с бабами… ты не расстраивайся, мы же решили, что ну его к демонам? – Кир вопросительно на меня глянул, а я вспомнила, что он вчера выбегал на встречу с приятелем и в институт с документами.
Кстати, вернулся обратно на Кеше и устроил того на стоянку клиники. Нам теперь есть, на чем отсюда уехать.
Головой покачала и горько усмехнулась.
Как бы мне ни хотелось, как бы я ни страдала, и как бы воспоминания ни рвали сердце, есть вещи, которым нет оправдания. И которые не прощают.
То, что сделал Олег – из этой серии.
– К демонам, к демонам. Определенно. Меня сейчас сильно интересует подробный план действий на ближайшие дни. А где, как и с кем, теперь проводит время Олег Михайлович, меня не волнует.
Кирилл обнял меня и предложил:
– Давай тогда определимся? День рождения отметим сами с тобой, позже. А так в целом, что ты решила про жилье и работу, которая тебе в принципе не нужна?
– Видишь ли, моя радость, учитывая, что темной стороны твоего отца мы не знаем, то финансово от него зависеть – последнее дело. Поэтому я, конечно, схожу в Институт на разведку. Они мне и про госпрограммы тоже расскажут, – начала продумывать шаги на ближайшее после выписки время.
– Это все норм. Но ты главное не сказала же, – прелесть моя свернуть с пути мне не даст. Упертый мой зайчик.
Ладно, тут я тоже думала долго, и мы даже уточняли у юристов холдинга: Олег приказал переоформить дом на Кирилла.
Занятно.
Но пока вся эта волокита с документами длится, с имуществом ничего не сделать. Да и каким бы больным и гадким ни был сюрприз Зарецкого-старшего, наш дом мы с сыном очень любили. Это чувство у меня в душе оказалось сильнее, чем боль и ярость от воспоминаний о предательстве любимого мужчины.
У меня ребенок, он должен жить в комфортных условиях – это главное. А я как-нибудь справлюсь.