Измена
Шрифт:
Указав на одном из лотов присвоенный ему порядковый номер, решаюсь отложить его в комод, чтобы позже продолжить работу. Открываю ящичек, не рассчитав силу, и он с грохотом падает на пол.
— Ну что за косорукая?! — шепчу себе под нос.
Собирая с пола спальни разбросанные документы, замечаю, что под кровать случайно угодила какая-то бумажка. Нашарив ее рукой, достаю пропажу, приближая бумагу на свет, чтобы внимательнее рассмотреть, что на ней.
— Господи!
В руках оказывается фотокарточка, на которой была изображена я, Дэвид и совсем крошечный Джеймс. На снимке ему всего лишь полгодика. Счастливые… Я держу своего мальчика, нежно прижав к груди, а муж, обняв меня крепко за талию сзади, широко улыбается, смотря
Перевернув снимок обратной стороной, провожу указательным пальцем по дорогой сердцу надписи: «Я безумно люблю вас, Джози. Спасибо за сына! Вы моя семья! Твой Дэвид».
Не заметив, что щеки вовсю полыхают огнем, и по ним скатываются непрошеные слезы, прижимаю фотокарточку к груди. Приложив голову к согнутым коленям, сижу неподвижно на полу, слушая, как стрелки часов отбивают один за другим удары, ознаменовав, что прошла минута, а затем еще одна, и еще…
— Мне очень жаль, мам, — испуганно поднимаю голову, увидев своего мальчика, переминающегося с ноги на ногу, который стоит в дверном проеме нашей… моей спальни. — Прости меня, пожалуйста. Я не хотел, чтобы ты плакала из-за меня, — малыш, опуская голову к низу, присаживается рядом со мной на пол, грустно смотря куда-то в пол. — Это вышло случайно. Я не хотел говорить тебе, что хочу быть только с папой. Просто я подумал, что он будет совсем один, а у тебя есть Хьюго. Он мне нравится, но я не хотел бросать папу.
— Мой драгоценный мальчик, — сгребаю сына в охапку, прижимая к себе его маленькое тельце. — Ты бы сделал все правильно. Каждый из нас вправе защищать того, кого любит. Но я не с Хьюго, я только с тобой, слышишь? Прости меня, мой дорогой, — целую его в лоб, носик, глазки, обхватив ладонями личико ребенка. — Я знаю, что сделала тебе больно, сынок. Твоей маме нет ни оправдания, ни прощения. Но сейчас я бы променяла все на свете ради тебя. Вернулась бы в тот день… в день футбольного матча и прожила его заново. Я знаю, что ваша команда одержала поражение, но, милый, запомни. Не бывает счастья без потерь. Сегодня вы проиграли, а завтра… Обязательно выиграете. Ты ведь мой лучший на свете капитан.
— Я все равно люблю тебя, мамочка, — Джеймс ласково целует меня в щеку, обнимая за шею своими крохотными, по-детски нежными ручками. — А ты любишь меня? Или ты теперь любишь только Хьюго?
— Джеймс, посмотри на меня, — удерживаю пальцами его подбородок, заставив смотреть мне прямо в глаза. — Я хочу, чтобы ты знал. Я люблю тебя больше всех на свете. Ни Хьюго, ни даже твой папа не встанут никогда между нами, слышишь? Я люблю тебя больше всего на свете, больше жизни. И знай, мой хороший, что твой папа и я… Даже если мы не будем жить вместе, то все равно оба всегда… всегда будем любить тебя, независимо от обстоятельств. Мы всегда будем рядом с тобой. Ты наш единственный мальчик, самый любимый. Хорошо?
— Хорошо, мамочка. Я тоже вас люблю, но… — приближается к моему уху и шепчет. — Тебя я люблю немножко больше. Это по секрету только.
— Я сохраню его, мой зайчик, — усмехаюсь, снова захватив в стальные объятия ребенка, чувствуя себя сейчас самой счастливой на свете…
Спустившись, в кромешной тишине присоединяюсь к Дэвиду, который молча сидит и уплетает свой завтрак, что плавно перешел уже в обед, не поднимая на меня своих глаз. Омлет с овощами и сыром, если честно, встает поперек горла из-за тишины… угнетающей тишины. Лучше бы он орал, язвил, еще что-нибудь в этом роде, но только не оглушающее молчание. Как долго все восстанавливается? И восстанавливается ли вообще? Как же все-таки легко и быстро разрушить свой мир, а собрать воедино… практически невозможно.
— Дэвид, — замолкаю в ожидании, чтобы обратить тем самым на себя его внимание. — Не молчи, пожалуйста. Расскажи мне, что тебя беспокоит. Я не могу уже так! Проблемы на работе? Или… дело все же во мне? — если честно, то мне и в голову раньше не приходило,
— А что мне тебе сказать? Давай уж лучше ты мне расскажи… что ты делала! — звонко кладет столовые приборы на стол, поправляя галстук, который, по всей видимости, начал душить его. — Если тебе так интересно, то с Хьюго я ничего не делал, Джозефин. Хотя скрывать не буду, мысли подобные часто посещали меня и до сих пор приходят в голову, но не беспокойся за своего любовника. Я не собираюсь портить ничью жизнь. Раз уж мы заговорили об этом… Именно об этом. Из всего, что мы на сегодня имеем, то я тоже хочу поинтересоваться… Я вот не могу понять одного.
— Чего? — шепотом спрашиваю, мысленно благодаря кареглазого за его врожденную сдержанность и уникальный характер, не наделенный ни каплей мстительности, ненависти и злобы. Дэвид не такой, как большинство мужчин, как большинство людей в принципе, поэтому в данный момент мне и стыдно, и неприятно за себя одновременно. Но, увы, я не могу не спросить…
— Джозефин, почему так все? — Дэвид начинает размахивать руками, случайно скидывая со стола стакан, разбившийся тут же вдребезги, отчего я непроизвольно вздрагиваю. — Если ты меня не любила, то зачем ломала всю эту комедию? Ты и он выставили меня последним кретином. Ты была с ним, понимаешь? Возвращалась каждый день домой и ложилась в нашу кровать, обнимая и целуя после другого. Как ты могла спать с чужим мужчиной еще и еще, и еще, а затем, как ни в чем не бывало, возвращаться ко мне обратно?
— Мне нет оправданий, — опустив голову, чувствую, как по щекам в очередной раз бегут предательские слезы от правдивых слов, что я поистине заслужила. Пусть выскажется, ему это сейчас просто необходимо. А я… обязана выслушать все это. Давно пора было.
— Ты мне врала. Лгала нагло в тот момент, когда я готов был положить весь мир к твоим ногам и не только. Я жизнь готов был отдать за тебя и Джеймса. Но знаешь, что самое ужасное? Что я готов это сделать даже сейчас. Сейчас! Даже тогда, когда ты предала меня. Когда ты все это время лгала мне, глядя в глаза. Лгала и лгала… Ты предала меня уже в тот момент, когда просто начала думать о нем! Когда все твои мысли заполонил посторонний человек! Это неправильно!
— Дэвид, пожалуйста… — сама не понимая, чего прошу, захлебываюсь собственными слезами.
— Нет! Я выскажусь! А ты мне сейчас ничего не говори! Я наслушался. Теперь моя очередь!!!
Дэвид взревел, подпрыгивая на стуле. Резко вскочив с места, начинает измерять столовую шагами, нервно вздымая руки вверх.
— Я все отдал этой семье. Все. А ты что наделала? Я скажу. Ты все разрушила совершенно самостоятельно, словно тебе это ничего не стоило. Будто для тебя наша семья никогда ничего не значила. Ни я, ни сын. Ты на все махнула своей же рукой. Тебя не остановило даже то, что наш сын из-за всего случившегося пострадал! Даже это, Джозефин!
— Не говори так, — прикрыв лицо руками, пытаюсь, как могу, успокоить накатившую истерику, задыхаясь от нехватки кислорода в легких.
— Сложно принять истину такой, какая она есть, не правда ли? Ради чего все это было, а? Стоило оно того? Он всего лишь мальчишка! Судя по всему, он тебя бросил. И наверняка сделал это точно так же, как и ты меня! Угадал? — смотрю на него расплывчатым взглядом, вовсе затаив дыхание от шока. — Ты что думала, я не ничего узнаю? Что же, моя милая Джозефин, вот и ты увидела тот мир, от которого я всегда тебя оберегал и защищал как мог! Слухи еще не прошлись, но пройдутся обязательно в наших кругах. Ведь в любом месте, будь то провинциальный городок или же мегаполис они разносятся со скоростью света. Злые языки никого и никогда не пожалеют. Познала этот алчный мир, да? Нравится?