Измеритель
Шрифт:
Саныч прокашлялся:
– Я у них провел больше суток. Предводителем у них, или, скорее, жрецом, высокий старик. Лично, гад, наших в жертву приносил. Я вам в рапорте этот ритуал описал, – офицеры синхронно кивнули. – На вид… трудно сказать, от сорока до восьмидесяти. Худой, лысый. Я с ним говорил. Изъяснялся грамотно, в отличие от основной дикарской массы. Обещал, кстати, и с вами разобраться.
– В смысле? – Еремин даже голову приподнял. – С руководством бункера?
– Нет, конкретно с вами. Назвал фамилию и звание ваше.
– А вот это уже интересно. А можете передать разговор дословно?
Латышев задумался, почесал висок,
– Сказал, что сейчас разберется с нами, а потом наступит очередь вашего хваленого капитана Еремина, – он замолчал, выдерживая паузу. – А еще он сказал, что ненавидит всех измерителевцев. Что мы уничтожили какого-то Древнева, а он родился, чтобы отомстить нам. Как-то так, – Саныч еще раз почесал голову. – Да, полоумный старик – совершенно чокнулся! Я так и не понял, к чему он это…
– Зато я хорошо понимаю, – Еремин посмотрел на Васильева и Изотова-старшего. – Вот кто вылез из преисподней. Тот, кого давно забыли.
* * *
Только дома Максим смог спокойно проанализировать услышанное. Военный совет закончился распоряжениями для всех служб убежищ. Офицеры уединились для составления плана нападения. Много чего там наговорили, но в памяти занозой сидела фамилия, произнесенная Латышевым.
«Где я мог ее слышать? А как переполошились старики, услышав ее! Еремин вон как многозначительно посмотрел на отца – значит, он должен знать…»
– Древнев, – он произнес вслух и прислушался к звучанию. Максим определенно ее слышал раньше. «Скорее всего, она связана с событиями войны первого года». Вот где он пожалел, что плохо учился в школе. История казалась ему тогда скучной и ненужной. «Кого волнует, что там было, гораздо важнее, что есть, и интереснее, что будет». Он не мог и представить, что события, происходившие когда-то очень давно, могут повлиять на настоящую жизнь. И как повлиять – перекроить все, искомкать и выбросить жалкие остатки на обочину. Человеку остается только собирать осколки да удивляться – за что ему все это, чем он согрешил и как теперь с этим жить? Зато теперь с высоты прожитого Максим осознавал, что история – наука, которую, пожалуй, надо знать. И учить уроки истории лучше до того, как прошлое даст тебе со всего размаха по макушке.
Отец пришел домой только к обеду. Рухнул рядом с сыном.
– Да, закрутились дела. Решили не откладывать в долгий ящик. Васильев с Ереминым заперлись у себя. Еще сутки на сборы. Надо довести дело до конца – выжечь это гнездо.
– Не будет покоя, пока рядом такие соседи.
Изотов-старший улыбнулся:
– Именно эту фразу произнес я лет двадцать назад. Вот видишь, не довели дело до конца, и через столько лет оно аукнулось.
Максимыч повернулся к отцу:
– Расскажи мне про ту войну. А то я уже пару часов голову ломаю – слышал эту фамилию, а что с ней связано, не помню.
* * *
Легко сказать – расскажи, а с чего начать? События, произошедшие два десятка лет назад, быльем поросли. Изменилась жизнь, стал забываться суровый первый год, когда на кону стояло выживание.
Часть четвертая
Дерево
Глава 19
Найденыш
Воссоединение двух половинок в одно целое воспринималось жителями обоих убежищ, как долгожданная победа. Празднования затянулись на несколько дней и сопровождались непрерывными гостевыми перемещениями туда-обратно, пока капитан Еремин, взявший бразды правления в свои руки, личным приказом не запретил лишние хождения по только что прорытому коридору без особой надобности. Для пущей убедительности на перекрестке установили постоянный блокпост, с вмененной бойцам обязанностью разворачивать всех праздношатающихся восвояси до нового распоряжения. Как обычно, когда все приятное и хорошее заканчивается, на передний план выходят насущные проблемы, которых с объединением убежищ стало не меньше, а значительно прибавилось.
Первым стоял вопрос об обеспечении энергией. В главном бункере находились довольно большие запасы топлива для дизелей, но при таком расточительном использовании они рано или поздно закончатся. И хотя пока вопрос не стоял остро, его все равно надо было решать. Попытка запитаться от силового кабеля, так привлекавшего взгляд в тоннеле, успехов не имела. Несмотря на развешанные на всем его протяжении устрашающие таблички, из серии: «Не влезай, убьет!» и «Осторожно, высокое напряжение!» с яркими иллюстрациями, как именно сие произойдет (желтые молнии с черным, почему-то с красными пустыми глазницами, черепом в центре), – это самое напряжение в нем было нулевым. Другого метода, как перевести соседей на не зависимые от дизельного топлива источники питания, которые использовал малый бункер, в ближайшей перспективе не было. Три ветряка, расположенные на поверхности, не могли обеспечивать расширившиеся потребности двух убежищ, но тем не менее первое, что сделали электрики, – это протянули кабель через прорытый туннель к соседям. Благо, производственные возможности главного бункера были намного выше и изготовление двух более мощных ветрогенераторов становилось только вопросом времени.
Второй по счету, но не по значимости оказалась проблема обустройства жилых помещений обоих сооружений. В малом убежище – явное перенаселение, да и у соседей, несмотря на их огромные просторы, быт не был налажен. Связано это было с отсутствием полноценной вентиляции в большинстве помещений, люди ютились, где и как придется, вокруг уцелевших воздуховодных шахт, где было хоть какое-то подобие свежего воздуха. Требовался срочный ремонт, а вероятнее, реконструкция всей системы, исходя из нынешней потребности в жилье.
Появилась на горизонте и уже призывно помахивала транспарантом еще одна проблема – стабильные поставки продуктов питания. Голодающих не было, запасов продовольствия пока достаточно, но заботиться о них надо уже сейчас.
Ну, и последний вопрос – вновь открытый туннель. Что это такое? Откуда и куда он ведет? Представляет ли он опасность для сообщества выживших? Нужно подробное, серьезное обследование и изучение этого сооружения. Возможно, от полученной информации будет зависеть вся последующая жизнь.
* * *
Больше всего Максимка был рад не столько возвращению блудного отца, сколько врученной ему игрушке саблезубого бельчонка. Схватив его и от счастья даже не поблагодарив, он умчался в коридор к своим подружкам Алинке и Иринке, оставив Изотова с женой в долгожданном одиночестве. Им столько нужно было сказать друг другу…
Максим не помнил, где и когда он слышал это высказывание, но оно наиболее точно отвечало его настроению: «Счастье – это когда у тебя все дома». Вроде и дом-то далеко, и есть ли он вообще – неизвестно, но, зная, что семья, несмотря на все передряги, здесь, рядом с ним, он был по-настоящему счастлив.