Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
День бесславно закончился. Осторожно, чтобы не вызвать не здорового внимания со стороны своих подчинённых. А для них, по идее, я должен быть чуть ли не богом. Но богу богово… Уже в сумерках перебрался под кров совершенно беззащитного домика, моего жилища.
За ночь я передумал о многом. Вспомнил далёкое безроботовое детство. Лишь безобидный автомат-нянька – гордость отца… Все мои друзья и знакомые – люди… Что мне ещё надо? Под утро дал зарок: никогда, никуда и как там ещё.
Утром робко выглянул из-за непрозрачной двери домика. Вокруг, соблюдая строгий интервал между собой, лежали вчерашние драчуны. Поборов недоверие, я вышел наружу. Они вскочили и как ни в чём ни бывало радушно поздоровались со мной, любезно пожелали доброго утра и дружно двинулись в рядам контейнеров.
Пока мы шли, я отметил, что утро прекрасное, воздух чистый и упоительный, что не жарко и оттого приятно. Как-то моё неспокойное ночное бдение потускнело и забылось.
Ни слова не говоря, роботы споро приступили к выполнению своих обязанностей.
Тут-то я прозрел. Пока я мучимый бессонницей валялся в постели, этот десяток роботов находился в поле влияния моих биотоков. За ночь они стали моим «Я». То есть стало ещё десять «Я» или десять «МЕНЯ». И вот они работают и делают именно то, что хотел бы делать я. Да и вообще они теперь знают всё, а я для них только контролирующий и корректирующий механизм.
От прозрения я воспарил духом и безбоязненно придвинулся к своим однодумцам или единомышленникам, если хотите.
А они набросились на ближайший контейнер со всем жаром моего пылкого темперамента.
Хр-рясь!.. Трах!.. Ы-ых! – готов первый контейнер.
Из него, как и вчера вывалился десяток анемичных роботов бледно-розовой окраски. Несколько секунд они лежали и мешали первому десятку. Затем один за другим поднялись и включились в работу. Таким образом начинался долгожданный для меня процесс – роботы сами вскрывали контейнеры.
Оказавшись лишним, я отошёл в сторону, взобрался на вездеход для наблюдения за величественной, как мне казалось, но лишённой особой привлекательности картиной.
Контейнеры вскрывались в полминуты. Всё новые и новые десятки роботов, подхваченные общим порывом, вступали в ряды работников. Над театром действия повисла густая ржавая пыль. Она затушевала детали, иногда совсем скрывала участников события или, наоборот, придавала их действиям отчётливость и подчёркнутую контрастность, отчего картина становилась фантастически захватывающей и неправдоподобной.
Роботы метались как угорелые. Перемешались разделительные цвета десятков. И вся эта клубящаяся масса металла, пластика и пыли штурмовала ещё невскрытые контейнеры. Количество их таяло на глазах. Роботы топтали своих сородичей, но те невозмутимо вставали и с азартом топтали других.
У меня мелькнула запоздалая мысль: я что-то просмотрел, не додумал, и вскрытие идёт как-то не так… На последний контейнер навалилась вся армия атакующих… Всё! Работа по вскрытию закончилась. Это было ясно мне, но не им. Они только-только вошли в раж.
– Вскрывать! – казалось, кричит тысячью железных глоток вся разношерстная ватага роботов моего соображения, мировоззрения и так далее.
Вдруг все разом, напирая на передних, распалённые мои единомышленники кинулись к звездолёту. В груди у меня похолодело. Я взвыл и бросился, было, наперерез. Меня, даже не заметив, смяло левое крыло фронта атаки.
С полчаса разъярённая толпа безмозглых уродцев бесновалась вокруг могучих опор корабля. Не тут было. Опоры рассчитаны на любое нападение извне. И роботы, в конце концов, были жестоко отброшены прочь от звездолёта, что ни в коей мере не охладило их вскрывательный порыв.
Я же лихорадочно подключился к инструкции. Параграфы, параграфы, параграфы… Не то, не то, не то…
А многоцветное толпище двинулось на меня. Мимоходом «вскрыли» мой домик – куда двери, куда стены полетели.
Я почти упал в люк вездехода и дал команду двигателям.
Когда где-то за сопками остались самые резвые из ЭМЭМ, я, наконец, пришёл в себя. Спокойно обдумал создавшееся положение. Взялся подробно изучать инструкцию. Я же её, собственно, не знал. Надеялся на… Сам не знаю на что. Следовало навёрстывать упущенное.
Оказалось, что я форменный идиот, приступая, не изучив инструкции, к вскрытию контейнеров и тем самым выпустил джинна из бутылки.
Я вникал в описание и с плеч моих, словно сваливалась гора. Всё стало прозрачным и понятным. Я вытер пот, вылез из вездехода. И, пожалуй, впервые внимательно и трезво оглядел раскинувшуюся передо мной безжизненную и мало радостную панораму Зибера. Причудливые сопки, извечная дымка, скрывающая горизонт. Над головой косматое светило, жаркое и теоретически неуравновешенное, в смысле светимости.
Успокоенный, я уснул. А проснувшись, увидел изумительный, неописуемый по красоте вечер на Зибере. Круче и рельефнее взгорбились сопки, от них отражались лучи заходящего Фомальгаута искристыми разноцветными стрелами. То там, то здесь на мгновение вспыхивали чистейшим изумрудом или бездонной синевой смазанные контуры вершин сопок. Они как будто повисали при этом в воздухе, и нельзя было сразу определить, как далеко они расположены от меня. Дымка надвигалась, наливаясь оттенком ранней сирени…
Из состояния нахлынувшей безмятежности и расслабленности меня извлёк посторонний шум.
Позади вездехода, беспокойно переминаясь ножками, собрались все мои подопечные. Хотя они и выглядели как толпа, однако явно выделялись десятки и сотни.
Сперва у меня возникло страстное желание взобраться на макушку вездехода и выступить перед собравшимися. Сказать несколько слов о дисциплине, о подчинении младших старшему, то есть мне, о… Но, видя их покорные позы, даже раболепие, я растаял, размяк, махнул рукой и скомандовал: