Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
– Я пришёл к тебе! – повторил тот же ласковый голос.
Кирилл заворожённо замер, но тут же встрепенулся. До него стал доходить смысл сказанного. Он поднялся на ноги и осмотрелся.
Прямо перед ним на фоне светлой дали колыхалось какое-то ажурное полупрозрачное переплетение нитей. Из затуманенных размазанных узелков иногда разбегались чёткие прямые побеги, иногда штрихи, точки в цепочку – всё это вместе трепетно жило, двигалось, дышало и зыбилось. В представлении Кирилла нечто с натяжкой похожее на этажерку свободно парило над песчаной почвой, переливалось загадочно-цветными волнами и колкими вспышками.
Было тихо… Вообще, только сейчас, очнувшись, Кирилл отметил царящее вокруг безветрие и тишину. Песчаные холмы не так круты, как ему виделось вначале, и куда не посмотришь – песок и песок. Пустыня.
Он протёр глаза, но странная этажерка не исчезла как привидение и продолжала висеть в двух шагах от него.
– Что за наваждение?.. Э!.. Ты кто? – непроизвольно вырвалось у него.
– Я – не кто, я – что. Я автомат-наблюдатель и наставник спасателей. Я ь- Тэ Два Дробь Восемь, – ровно, соблюдая паузы, ответила этажерка.
Кирилл всхлипнул и … рассмеялся. Рассмеялся с отвращением к себе, так как ничего смешно не видел. Просто столько неожиданного и нереального сквозило в ласковом голосе, в нежной непосредственности робота-наблюдателя, появившегося непонятно откуда и назвавшегося так по земному, что смех скрутил его и измучил.
Кирилл в изнеможении упал на песок, закрыл лицо руками, чтобы не видеть и не слышать ничего.
Тихо…
Он отнял руки от лица, сел. Этажерка невозмутимо висела рядом. Кирилл устало отмахнулся от неё – наваждение продолжалось. Тут же ощутил укол в затылок. В голове загудели шмели как после сильного удара. На короткое время мир для него потускнел, горизонт качнулся, накренился, поплыл вбок и вниз.
Однако вскоре вернулись и краски, и устойчивый окоём, и вновь приобрела свои полупрозрачные контуры этажерка. А Кирилл почувствовал ясность мысли, приятную силу и лёгкость тела. В нём как будто заменили старую растянутую пружину на новую, гибкую и звонкую…
Она подняла его, заставила осмотреться и увидеть.
И он увидел…
Увидел, что «Песня», разбившийся звездолёт одиночно поиска и по всей площади разброса, сверху донизу погружён в подвижную студенистую массу. Грузовые люки открыты и всасывают эту массу внутрь звездолёта.
Автомат-наблюдатель опередил готовый сорваться у него вопрос:
– Идёт сбор информации о масштабах повреждения, о выборе ремонтных средств. О людях…
– Они живы?! – Кирилл подскочил к этажерке, едва не погрузившись в неё. – Они живы?
– Нет…
– Ну, конечно, – Кирилл впал в меланхолию, сник, расстроился, но без надежды спросил: – Вы что, можете отремонтировать звездолёт?
Спросил и хмыкнул. Что он несёт?
– Да, – услышал он в ответ.
– Хе… Шутники. Тут только металлолом.
Этажерка, похоже, по-своему поняла его слова, сказала:
– Ты прав. Ваш мир так узок, что мне пришлось расконсервировать резерв универсальных информаторов и роботов-реставраторов.
– Наш мир узок? – Кирилл не понял реплики автомата-наблюдателя.
– Даже очень. Ты представитель узкого, даже очень узкого мира. Ваш мир – редкость… О таких, как вы, я знаю по программе и в контакте впервые… Разве ты не знаешь об этом?
Кирилл в недоумении повёл головой. Что он слышит и от кого? По-новому вгляделся в пульсирующую канитель нитей, жгутиков, перекладин и точек, составляющих видимую суть автомата-наблюдателя.
– Есть и широкие? – с вызовом спросил он.
– Да… И широкие, и сверх широкие, и нормальные, и узкие… Так же переменные, постоянные, скользящие, расширяющиеся и сужающиеся… Миров много. Число их бесконечно.
– Ну и ну… – поражённый заявлением автомата, Кирилл долго обдумывал услышанное. Забыв о своём положении – выжившего после катастрофы, он неожиданно для себя отвлёкся в поиске какого-либо иного, не названного этажеркой мира. – А… просто миры… И антимиры, параллельные, надпространственные, совмещённые… тоже?
– Не совсем точно… Ты говоришь о видах, а я – о классах.
Нет, всё происходящее было выше его понимания. Наваждение продолжалось. Но появлялся интерес.
– Что-нибудь объединяет эти миры? – спросил он уже осознанно.
– Да. Дружелюбие… Их объединяет дружелюбие… Твои вопросы, как я понял, от незнания. Во время реставрации я введу информацию о мирах дружелюбия, чтобы ты её донёс до своего мира.
– Мм… Спасибо! Это интересно. Если я, конечно, донесу её до Земли… А ты? Ты в каком мире?
– Я создан и нейтральной субстанции универсального миродиапазона, – проговорила этажерка и добавила: – Я –автомат-наблюдатель и наставник спасателей Тэ Два Дробь Восемь.
– Это я уже знаю… Да. Как же я тебя забыл спросить сразу? Ты же автомат, значит, кем-то создан… Ты понимаешь? – Кириллу показалось, что автомат не понимает его вопроса, и старался говорить медленно и чётко, отделяя слово от слова. – Ты был кем-то создан… Создан! Кем?
– Я тебя понимаю.
– Так говори!
– Разумом миров дружелюбия, – буднично отозвался автомат и, не меняя интонации, оповестил: – Приближаются роботы-реставраторы вашего мира.
Откуда-то, словно из сгустившегося воздуха волной нахлынул муравейник паукообразных цветных созданий. Они запрудили студень информаторов, большую часть их поглотили, а оставшихся разбросали, втоптали в грязь и песок и занялись… реставрацией? Закружились в вихревом танце вокруг останков звездолёта, влились в зияющие темнотой люки, взлетели на самый верх к останкам зеркала, врылись под землю к Вперёдсмотрящему.
Тишина нарушилась лёгким искровым треском и шуршанием, как кто-то шёл и ворошил сухие листья.