Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
– Да, мы достигли многого, но не можем заменить очистительной истории с её страстями, кровью и прозрением, – грустно сказал старший Зуня. – Нам урок! И сюда мы вернёмся, наверное, не скоро…
За дюзами звёздного корабля Зуней манящим драгоценным камнем таяла во вселенском просторе Земля.
МИРЫ ДРУЖЕЛЮБИЯ
Золотисто-жёлтый свет планеты вливался во все помещения звездолёта. Оттого окружающие предметы приобрели необычные для космонавтов тени – от бортов к центру. Кирилл Верхов всё чаще прищуривался или прикрывал на несколько секунд глаза ладонью, привыкая к яркому естественному свету.
Выносной пульт трансфеера, матово играя тёплыми бликами, менял картинку за картинкой, паузы заполнял быстро текущей строкой промежуточных результатов и через определённые промежутки времени осведомлял Кирилла об информации, поступившей в архив.
С лёгкостью, приобретённой за годы работы, Кирилл успевал следить за снимками, просматривать и отбирать архивную составляющую, вносить в трансфеер пометки и слушать успокоительное урчание Вперёдсмотрящего – бессонных глаз и ушей корабля.
Обстановка изменилась так стремительно, что Кирилл на некоторое время словно ослеп. Пространство перед кораблём как при продёргивании кадра забилось в судорогах, заплясало, качнуло громаду звездолёта. Весело сияющая планета резко задёрнулась серой шторой. Огненный меч рассёк надвое видимый мир и устремился навстречу землянам. Корабль сорвался с орбиты и быстро стал падать на планету.
Пронзительный вой тревожной сирены вывел Кирилла из оцепенения. Приготовился, было, надеть аварийное снаряжение, и ждал момента, когда тяжёлый прозрачный кокон окружит его, но кресло перевернулось и выбросило его в цепкие манипуляторы роботов-спасателей.
Вокруг ухало, как будто по броне звездолёта били громадными молотами, он дёргался, вступая в противоборство с неожиданной опасностью.
Роботы подхватили Кирилла под руки, упёрлись, помогая, в спину, но его всё-таки несколько раз ударило о переборки, протащило по перекошенному полу, нанося ушибы. Уже теряя сознание, он, наконец, ввалился в капсулу защиты.
В самый последний момент, когда раскалённая игла Вперёдсмотрящего находилась всего в десятке метров от поверхности планеты, звездолёт, истекая раскалённым металлом, выстрелил, словно выдохнул, далеко в сторону и вверх лишь одну спасательную капсулу. Капсулу с Верховым. И тут же корабль встретился с твердью. Страшная сила инерции бросила вперёд двигатели, машины, приборы, всевозможные запасы, людей – всю начинку корабля, разрывая как тонкую бумагу переборки, сметая и выглаживая все выступы. Всё перемешалось в ужасном крошеве и утрамбовалось в многометровый монолит.
Спасательная капсула серым комочком долго висела над пухлой шапкой песка и пыли, выброшенной ударом, потом плавно скользнула вниз и мягко коснулась планеты амортизаторами. Лекарь капсулы осторожно обвил тело Кирилла чуткими щупальцами, сделал массаж, несколько инъекций, привёл его в чувство и погрузил в исцелительный сон.
Через несколько часов Кирилл проснулся. Болела голова, спина. Он безразлично прожевал полимин, предложенный Лекарем, и попытался что-либо понять и вспомнить.
Полимин прояснил голову, и Кирилл попросил Лекаря рассказать о случившемся. Так он узнал о гибели звездолёта с поэтическим названием «Песня. Капсула показалась Кириллу особенно тесной после рассказа Лекаря и он, пренебрегая традиционными предостережениями рецепторов капсулы, выбрался наружу.
Он не обратил внимания ни на косматое светило этой планеты, ни на живность, которая при его появлении прыснула в стороны и быстро закопалась в песок, работая передними и задними конечностями, ни на скромный пейзаж, раскинувшийся перед ним. Он видел только её, «Песню», вернее, что от неё осталось, и, еле волоча ноги по рыжему горячему песку, побрёл к ней. Она высоко подняла корму с рвано обломленным зеркалом двигателя и на три четверти погрузилась вглубь неприветливой планеты. В выбитой воронке перемешались, спаялись и торчали из-под жидкой грязи купола застывшего стекла, оплавленные конструкции, комья вывороченной земли, барханы чёрного песка. Надо всем эти безумием ещё парило, и висел тяжёлый запах пережжённого металла и пластика.
Кирилл, бесчувственно закусив губу, дошёл до края воронки. И постепенно его сознание, тело, каждую клетку его существа заполнила страшная мысль о гибели друзей и одиночестве. И далёкая, но желанная Земля сжалась до ничтожной пылинки Вселенной, и весь огромный мир сбежался и затих у разбитой «Песни».
Увязая по пояс в тёмной вязкой жиже, он подобрался к ней, приложился ладонями и потным лбом к тёплой броне искорёженного корпуса и надолго замер в скорбной позе. Мысли его были простыми: «Что делать?.. Надо что-то делать…»
Не зная, зачем он это делает, нетерпеливо двинулся вдоль корпуса, следуя его изгибам, и нашёл, что второй грузовой люк находится почти на уровне его груди. Безуспешно, и опять же не понимая зачем, попытался открыть заклинившую дверь в несколько метров в диаметре. Из израненных почерневших рук бежала кровь. Теряя над собой контроль, Кирилл стал стучать кулаками в безответную броню. Слёзы бессилия смешались с потом.
Опомнившись, на четвереньках выполз на бруствер воронки, скатился под горку и сел спиной к «Песне».
Так он сидел, скрестив ноги, на раскалённом песке и равнодушно покачивался в такт своим неразборчивым и тяжёлым мыслям. Горели от боли руки, саднила кожа, но он даже не подумал, что боль может снять Лекарь.
Его пустой взгляд скользил по шероховатой сумрачно-голубой броне звездолёта, громадой нависшего над головой, по неприветливым сопкам, по бирюзовому небу чужой планеты.
Остался жить! Зачем?.. Чтобы, в конце концов, умереть одному под звездолётом – его надгробным памятником? Сегодня или через год, два… Одичавшим, с угасшим разумом…
Лица погибших друзей, совсем недавно живые и весёлые, всплывали перед ним. Кирилл вглядывался в родные черты, жадно ловил улыбки и жизнерадостный блеск глаз… Так сидел он долго.
– Здравствуй!.. Я пришёл к тебе, – ясно услышал Кирилл негромкий ласковый голос, льющийся, словно из него самого.
– Мм… – мотнул головой Кирилл.
Его грязного лица коснулась страдальческая улыбка – начались галлюцинации… В таком случае Устав требует… Что он требует?.. А-а, всё равно…
Он поднёс к глазам руки, осмотрел их, не узнавая. Недавно чистые и сильные, сейчас они показались ему похожими на иссохшие неразвитые деревца.