Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
Прямо на глазах «Песня» молодела, очищаясь от грязи, и медленно высвобождалась из глубокого подземного плена. На свет появлялись знакомые люки, иллюминаторы, следы надстроек. А вот и вычурно изогнутая игла Вперёдсмотрящего.
Громадный звездолёт в считанные минуты освободили из тисков планеты. В точке их встречи осталось радужное быстро засыхающее озерцо. «Песня» гигантской рыбой легла, подмяв под себя ближние холмы.
Кирилл с растерянным недоверием смотрел и переживал это чудо оживления корабля, на роботов его мира, на раскрашенную как фантик от конфет этажерку. Даже ущипнул себя, до того всё происходящее выглядело хорошим и непонятным, как во сне. Разве это не сон?.. Автомат-наблюдатель… Узкий мир, широкий мир… Миры дружелюбия…
Миры, миры… Где границы, отличающие их?
Этажерка, вероятно, прочла его мысли или догадалась, о чём он думает. Она вспыхнула пурпуром, словно застыдилась и сказала поясняюще:
– Отличие миров в восприятии. В структуре мировоззрения…
– Ну-у… Это как будто ясно… Но как именно? Можно ли их сравнивать, чтобы понять разумом?
Автомат опять окатил себя пурпурной волной. В песок ударили крохотные синие молнии. Он будто замешкался, казалось, задумался. Ответил:
– В нормальном мире, например, твоя «Песня» погружена на сотню километров вглубь этой планеты.
– Что? – Кирилл огляделся. Звездолёт, вот он, уже почти весь открылся для обзора. А в «нормальном мире», значить он ещё глубоко внизу. Тогда где же он сейчас сам? – А я?
– Ты тоже.
– А ты?
– Я нейтрален…
– Но… Но ты помогаешь мне! Здесь. Но разве нейтрально ориентированная субстанция… Это ты… Разве она может выбирать между добром и злом? Значит, есть критерий выбора. Какой?
– Дружелюбие…
«Кажется, мы не понимаем друг друга, – устало подумал Кирилл. – Автомату трудно вести отвлечённый разговор. Пусть поостынет, а то такое впечатление, что он перегреваться стал».
Он на время оставил автомат в покое, его взгляд остановился на манипуляциях со звездолётом. Медленно и торжественно его корма с обломками двигательного зеркала поднималась вверх. Последнее движение и тяжёлая громадная башня повисла в воздухе.
Тщетно пытался Кирилл увидеть эстакаду, подъёмные механизмы, переплетение конструкций, транспортные линии подачи агрегатов, деталей, инструмента, подсобные сооружения – всю эту привычную для него кажущуюся неразбериху верфи. Хотел спросить этажерку, но её рядом не оказалось.
Ничего этого здесь не было. Тысячетонный корабль подвесили вертикально в воздухе просто так, и это зрелище всё больше казалось Кириллу неубедительным. Даже видя своими глазами стремительное восстановление «Песни», он всё-таки воспринимал это как чудо, как сказку. Сказку добрую, с добрыми волшебниками и феями в виде многочисленных роботов. Сказку, потому что такого не может быть в реальной жизни.
Он решил ближе подойти к месту работ, но наткнулся на невидимый барьер. Ощупал руками податливую до некоторого предела преграду, попробовал её крепость носком ноги.
– Защитное поле.
Рядом появилась этажерка, невозмутимая, с ласковым и дружелюбным успокаивающим голосом.
– Мне-то что делать? Любоваться?
– Ждать.
– Ждать? Так просто сказано! – – Кирилл ударил кулаком по невидимой стенке барьера, как в подушку. – Выть, дорогой наблюдатель, хочется.
– Ещё час. – Автомат отодвинулся от Кирилла. – Мне понятно твоё нетерпение, но там почти всё воссоздаётся заново. А тебе там быть нельзя. Там высокая вне мира активная среда.
– Тебя не было и я подумал… Может быть, мог чем помочь. Всё-таки я хорошо знаю «Песню»
– Понимаю тебя, но твоя помощь не нужна. А мне надо было сделать ремонт импульсной бригантине.
– Где? – У Кирилла вспыхнула надежда увидеть людей, несмотря на незнакомое ему сочетание – «импульсная бригантина». – Где она?
– Это в широком мире. Без универсальной среды разумные существа ваших миров не совместимы.
– Эх! Опять широкий мир. – Кирилл махнул рукой. – Широкий мир… Не вериться мне всё это. Слышишь?.. А там смерть и останки моих друзей. Для них все миры тёмные, неосязаемые, пустые…
– Почему ты так говоришь? Ведь твои друзья вот-вот проснуться.
– Как это? – Но этажерка исчезла. Кирилл позвал её, крикнул: Как это – проснуться?
Он задал вопрос пескам и небу несколько раз. Потом он что-то кричал роботам у звездолёта, навалясь на барьер, и, колотя его кулаками, плакал и не замечал слёз. Устал, обессилил, и, наверное, заснул, уткнувшись в мягкую подушку защитного поля.
Очнулся от голоса этажерки:
– Совет просит вас после ремонта посетить его.
– О чём ты?
– Оказалось, что вы представители новой разумной ветви, до сих пор неизвестной для Организации миров дружелюбия. Потому-то ты не знаком с Уставом Организации и с её Службой наблюдения. Оттого твоё недоверие ко мне и моим действиям. Мне поэтому приходилось всё время поддерживать в тебе разумное и адекватное осмысление происходящего вокруг тебя… Совет приглашает вас.
Как ни устал уже Кирилл удивляться, но от неожиданности задохнулся.
– Неужели это не сказка? Этот фантастический Совет во Вселенной? – воскликнул он. Неужели я не сплю, дорогой мой Тэ Два Дробь Восемь? Милый мой автомат-наблюдатель!
Он бы обнял этажерку, но руки встретили пустоту. Это его не обескуражило. Он засмеялся легко и весело. Всё теперь ему казалось понятным и осуществимым, даже несколько забавным.
– Я принимаю приглашение!.. Мы принимаем приглашение!..
«Песня» озарилась предстартовыми огнями.
Маршрут заложен в память корабля, – последним наставлением провожал Кирилла автомат-наблюдатель. – Счастливого пути, человек!
Кирилл легко поднялся по ажурной лестнице на площадку, прощально махнул рукой всей планете и шагнул в люк.