Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
Погасли огни, машины укатили. На округу опустилась ночь середины осени. Сквозь быстро несущиеся облака иногда проглядывали лучисто яркие звёзды. Всходила луна и матово подсвечивала горизонт.
Богатейшая история человечества – целиком история лодов, и совершенно не знает менков, хотя, конечно, при внимательном её прочтении и при желании можно предполагать участие менков в том или ином событии.
Некоторые из нас пытаются всех ведьм и колдунов, сожжённых на бесчеловечных средневековых кострах, отнести к менкам, но это, по-видимому, не совсем так. Ведьмы и колдуны, по поверию, оборачивались в волков, кошек, собак и других животных, так что к менкам никакого отношения не имеют. А бытующие у некоторых народов представления о превращении в гнус и комаров, связаны с пеплом злых духов или, реже, богов.
Менки же, меняя своё обличие или, точнее, сливая с природой, оборачиваются в безвредных и незаметных насекомых, чтобы, если надо, впасть в анабиоз, высохнуть, вмёрзнуть… Лишь бы пережить нежданное лихолетье: катастрофически суровые зимы, засухи, наводнения, космические явления.
И вот я и мои друзья, вдоволь накуролесив летом, натворив против морали и законов лодов дел, благополучно ушли от погони и разбежались по щелям – и нет нас!
Так покойно лежать и ощущать новые жизненные токи, текущие и пронизывающие все мои вновь приобретённые тело, конечности и всё остальное.
Мои друзья, менки, уже спят бесчувственным сном: время до весны для них – миг; а я не сплю, думаю. Мой микроскопический мозг возбуждён и не потерял способности понимать и критически анализировать проступки, совершённые мной за летние дни в компании менков.
Ещё прошлой зимой я не знал о себе ничего. Жил как все лоды: учился, читал, ходил в кино. Но менки отыскали меня, увлекли дразнящей беззаботностью и весёлой дерзостью ко всему, что создали лоды, и к ним самим.
– Лоды… – говорил мой новый знакомый, мой брат по эволюции, теперь мой лучший друг Лёня Челебов. И без того сухое лицо его суровело. – Они расплодились, захватили Землю и заставили нас… – Он делал паузу, сыто отваливался от стола, уставленного бутылками и закусками, на спинку стула и задавал вопрос: – Жить?
– Какое это житьё? – горестно отвечал Деркач и ковырял вилкой в зубах.
– Во! – жарко выдыхал Лёня. – И мы, менки… Мы, венцы природы, из-за них должны… в этих каменных мешках, в пыли и вони…
Деркач снова, прикрыв от напряжения глаза, лез вилкой в рот, причмокивал и выдавливал:
– Угу!.. Вони…
– Природа! Чистая! Нетронутая! Вот удел Земли!.. И менков! – вдохновенно декламировал Лёня.
– И белый снег! – добавлял немногословный Иванс и не отрывал взгляда от гуляющей на набережной толпы, искал, по его утверждению, идеал мечты.
По наивности я им предлагал всё бросить и уйти в горы, к ледникам, туда, где можно ещё смочить ноги слезами ночи – чистой росой, где резвится в звонких реках форель и где ещё голубеют первозданные снега.
Они, пьяные, со слезами на глазах соглашались со мной, называли Моисеем менков, лапали меня потными руками и всхлипывали:
– Уведи нас туда… Подальше от проклятых лодов…
Но за всё лето мы не побывали ни в одном городском саду или парке. Какие уж тут ледники? Рестораны, оргии, вечная охота за деньгами, кражи и взломы.
Напропалую. Двери – топором, кулак в нос старушенции, пинок кошке, чтобы не путалась под ногами. И – в другой город, посёлок, порой на украденном транспорте, подальше от пострадавших и стражей порядка.
– Кто нас возьмёт? – орудуя в чужой квартире, спрашивал Лёня и сам отвечал: – Мы клопами расползёмся, тараканами разбежимся, пауками утопаем…
Я лежал, не ощущая холода, и думал; до этого думать не было времени, да и не хотелось, по правде сказать.
Лето промелькнуло невесомо, как взмах ресниц, как сладкая истома, и сейчас густым тяжёлым осадком недоговорок, случайных обобщений и зыбкой неустроенностью похоронило недавно обуявшие меня чувства под горьким ворохом мыслей.
«Я – менк, и я не виноват…» – эта спасительная формула долго тешила меня, воспринимаемая глотком воды в пустыне, и я более или менее беззаботно брёл, словно по песку от эпизода к эпизоду весёлого нашего времяпрепровождения в тёплых краях страны.
Девушки разного пошиба, рестораны и откровенные забегаловки, таинственный шёпот пронырливого Лёни:
– Сегодня берём… Там есть, чем поживиться…
Хохоток Деркача и ухмылка Иванса, Безразличие Дениса. Драки в тёмных переулках, синяки напоказ друг другу.
– Проклятые лоды!
Конечно, я – менк, однако мысли мои, воспоминания мои – от лодов. Родители мои – лоды, но кровь их когда-то была заражена генами менков. Они, гены, возможно, накапливались и набирали силы исподволь, чтобы через поколения возобладать во мне.
Узнавшие меня братья по крови разъяснили: – «Менки – вот истинные цари природы, умеющие не только ею повелевать, но слиться с ней во взаимно выгодном симбиозе. Поэтому менки не идут против природы, но следуют её логике и не опускаются до жалкого существования лодов, которые истязают себя, отвоёвывая у окружающего их мира крохи добра и благодати».
Менки, мои новые друзья, жили своей отличной жизнью. Они покорили меня речами, странными взглядами на многие заботы в мире лодов, простотой общения между собой – ни авторитетов, ни указчиков всяких: как жить, что делать, что говорить, и всё потому, что кто-то старше, умнее или сильнее… Все мои друзья весной были молоды, красивы, необыкновенны и заметны в серой массе лодов. Мне хотелось походит на них.
А их независимость от кого бы то ни было, просто ошеломляла и подавляла подобно стихии, ни устоять перед которой, ни сопротивляться ей не было ни сил, ни желания.
Правда, на самом гребне эйфории, закружившей меня в потоке новых, ранее неведомых мне поступков и ощущений, я однажды споткнулся и с того дня во мне явилась червоточина сомнений и чувство неприятия и протеста.
Тогда мы сидели под канителью виноградных ветвей, обласканные звуками танго и девушками. С ними мы познакомились час назад. Лёня Челебов в расстёгнутой до пояса рубахе, с покруглевшими от выпитого глазами, откинулся от стола и зорко осмотрел притемнённое пространство летнего ресторана, тесно заставленного столиками, и людей за ними.