Изобретатель красной машины
Шрифт:
А футболисты до лучших дней.
Конец 3-ей серии.
4-я серия.
Голос. Звено Полупанова, которое играло по системе Тарасова, ст ало самым результативным на чемп ионате мира в Вене . Золотые медали Олимпиады в Гренобле в 1968 году подтвердили правильность выбранного пути. Никто не мог остановить, набравшую ход, красную машину.
Товарищеский суд.
Экст.В самом разгаре стройка. Возводятся хрущевки. По разъезженной грузовиками дороге идет Кот. Руки в карманах. За отвалом строительного мусора голова Конопатого. Он видит Кота. Свистит и машет рукой. Спускается вниз. Там у костра греются Сява и Боцман.
Сява.
– Идет?
Боцман.
– Слышь, Сява. Может просто крендельков навешаем?
Сява.
– Само собой, но сначала по справедливости.
Экст. Кот стоит перед ребятами.
Кот.- Чего звали пацаны?
Сява.
– Судить тебя будем.
Кот.
– За что это?
Боцман.
– Наделал, котище. Погоди. Это только начало.
Кот.
– Да чего я сделал то?
Конопатый.
– К спартачам переметнулся?
Кот.
– Кто? Я?
Сява.
– Не финти.
Кот.- А че мне было делать? У нас на Профсоюзной все за Спартак болеют. Во дворе не пройти. Навалятся толпой и лупят.
Боцман.
– Говорю же, наделал, Кот. Слабак.
Кот.
– Я? Мне то что. Меня хоть с утра до ночи колоти. Сами же знаете.
Конопатый.
– Тогда чего переметнулся?
Кот.
– Мамку жалко. У нее сердце больное, а тут я. Каждый день с новым фингалом.
Сява.
– Ладно, Кот, не реви. Что будем делать, пацаны?
Боцман.
– Я так думаю, что надо с Котом вместе ходить. Тогда не тронут.
Конопатый.
– Все время с ним не походишь. Эх, если б не мамка.
Сява.
– Мамка - это вопрос. Давайте головы, пацаны.
Совещаются.
Сява.
– Ладно, Кот. Болей за свой Спартак. Мы за ЦСКА будем.
Конопатый.
– А вместе за хоккей.
Кот.
– Значит мир?
Боцман.
– Мир.
Копатый.
– Но все равно, Кот. ЦСКА лучший?
Кот.
– Честно?
Конопатый.
– Честно.
Кот.
– Факт.
Журналисты и Тарасов.
Инт.
– На льду на стульях сидят Тарасов, переводчик и представитель делегации. Необходимый тусклый человек. Блицы фотовспышек. Тарасов улыбается.
Шапиро.
– Chicago Globe . Jack Shapiro. Mister Tarasov, open secret of red machine?
Переводчик склоняется к тусклому человеку, потом к Тарасову.
Тарасов.
– Эх, чудаки вы журналисты. Все то вам хочется знать. Обо всем написать. А знаете ли вы, что такое русская душа? Не знаете? Так о чем же мне с вами говорить? Представьте себе русского мужика, идущего с рогатиной на сохатого. Ничего он не боялся русский мужик. Все шел и шел. Вот так и наш Володька - сын батрачки, ничего не боится. А возьмите Витьку. Утес. Скала. Как в ватаге Стеньки Разина. А другой Витька тоже ничего не боится. Ему бы в войско Пугачева, а он к вам приехал в хоккей играть. А все вместе они - это наша рабоче-крестьянская игра. Переведи ему, Пахомов.
Шапиро(по-русски).- Не надо. Русский мой родной язык.
Тусклый человек заметно напрягся.
Шапиро.
– Мистер Тарасов, клуб Торонто предлагал вам миллионный контракт.
Чел.
– Пресс-конференция закончена, господа. Товарищу Тарасову нужно вернуться к хоккеистам.
Шапиро.
– Мистер Тарасов не ответил на мой вопрос. Вы боитесь? Это хорошие деньги.
Чел.
– Это провокация.
Тарасов.
– Да погоди ты. Я отвечу. Вы, верно, эмигрант?
Шапиро.
– Конотопская правда. 8 лет ответственным секретарем.
Чел.
– Конференция закончена.
Выразительно смотрит на Тарасова. Тот не замечает.
Тарасов.
– Правильно сделали, что уехали.
Тусклый человек зеленеет.
Шапиро.- Вы можете сделать тоже самое. С вашим талантом. Вас здесь ждет блестящее будущее.
Тарасов.
– Если бы я был ответственным секретарем Конотопской правды. Говорил одно, думал второе, писал третье. Но я Тарасов. А вы правильно сделали, что уехали. У нас климат неподходящий для хамелеонов. А теперь конференция закончена, господа. Мне действительно нужно к хоккеистам. Пламенный привет Никсону от Вьетконга.
МИЛЛИоны.
Инт. Швейцарская гостиница. Номер Тарасова. Тарасов в костюме, гладковыбритый, заправляет постель. Стук в дверь.