Изобретатель красной машины
Шрифт:
Инт. Стадион Динамо. У бортика Тарасов грозит судье.
Тарасов.
– Ты у меня поедешь. Поедешь заграницу судить.
Судья.
– Зря стараетесь, Анатолий Владимирович. Я в почтовом ящике работаю.
Инт. Квартира Тарасовых. На кухне Галя снимает свистящий чайник. Наливает чай в две кружки. Бросает сахар. Войдя в комнату с кружками, она удивленно останавливается. Нина Григорьевна стоит на коленях перед телевизором.
Галя.
–
Нина.
– Что он делает? Господи, что он делает?
ГД.
– Хоккеисты ЦСКА покидают ледовую площадку. У тренера Тарасова должна быть очень веская причина для такой скоропалительной остановки игры.
Инт. Квартира Тарасова.
Нина.
– А что если там Брежнев сидит. Что же будет, дочка?
Галя.
– Тихо, мамочка, тихо.
Инт. Правительственная ложа. Брежнев тушит сигарету.
Подгорный.
– Я пойду, узнаю в чем там дело, Леонид Ильич.
Брежнев.
– Давай, а я пока буфет штурману. Тарасова там особо в дугу не гните. Разберитесь сначала, что к чему.
Инт. Коридор с раздевалкой. Тарасов обороняется. Перед ним толпа разъяренных мужчин. Почти полный Совет Министров.
Тарасов.
– По вашему это игра? Игра по-вашему. Это поддавки, а не игра. Я не позволю издеваться над моей командой.
Подгорный.
– Товарищ Тарасов это прямая трансляция. Вас смотрит вся страна.
Тарасов.
– Моя страна меня поймет.
Подгорный.
– Я повторяю. Вся страна, как один человек смотрит этот матч. Вы понимаете, товарищ Тарасов?
Тарасов.
– Где наша не ваша.
Он рвет на себя дверь раздевалки.
Инт. Раздевалка. На Тарасова смотрят молодые растерянные глаза.
Хоккеист.
– Ну что, тренер? Играем?
После паузы.
Тарасов.
– Выходите. Выходите на лед, мальчишки. Он ваш хлеб. А я не один человек.
Инт. Квартира Тарасовых.
ГД.
– Наконец после 37 минут незапланированного перерыва команда ЦСКА появляется на льду. У тренера Тарасова должны быть веские причины для такого демарша. Из сегодняшнего инцидента будут извлечены соответствующие выводы.
Нина.
– Галя, слышишь. Выводы.
Галя.
– Я тебе капелек принесу.
Нина.
– Принеси, дочка. Толька, Толька. Что же ты делаешь.
Лишение звания .
Инт.
Павлов.
– Мы не можем оставаться в стороне. Мы должны прореагировать. На глазах у всей страны. На глазах у Леонида Ильича сорвать ответственейшее мероприятие. Тарасов возомнил, что ему все позволено. Пора ему опуститься на землю.
Полковник.
– Ситуация не была такой однозначной, товарищ Павлов. Судья тоже, так сказать, сморозил хорошенькую глупость.
Павлов.
– Никто судью не оправдывает. Но для этого есть цивилизованные способы. Подать апелляцию после матча. Решить все на комитете. Тихо, келейно. Нет. Тарасову подавай фанфары. Он их получит. Принято решение, наложить на Тарасова взыскание. Лишить его звания заслуженного мастера спорта.
Полковник.
– Может, ограничимся выговором? Ведь эмоция, товарищ Павлов. Что взять с человека, которому все хоккей заслонил?
Павлов.
– Ни в коем случае. Это его лишь раззадорит. Нужно, чтобы Тарасов получил хороший урок. Чтобы запомнил его надолго. Выпустим постановление комитета, а вы доведете.
Полк.
– Я?
Павлов.
– Вы. Это же ваша епархия. У вас есть какие-то возражения?
Полк.
– У меня? Какие у меня могут быть возражения.
Павлов.
– Хорошо. А вы отлично разбираетесь в спорте, товарищ полковник.
Полк.
– Уж, получше Тарасова.
Павлов.
– Это точно.
Тарасов и Нина.
Инт. Квартира Тарасовых. Кухня. Тарасов за столом. Чинит приемник. Нина хлопочет по хозяйству.
Тарасов.
– Дачу наконец заведем.
Нина.
– Давно пора. Смешно кому сказать, у Тарасова дачи нет.
Тарасов.
– Нет, Нин. Правильно. Правильно, что так вышло. 30 лет, как на галерах. А из хоккея меня все равно никто не выгонит. Нет ЦСКА, Золотая Шайба есть. Сегодня они победили, зато я будущее оседлал крепко. К Гусеву поеду. Давно к себе зовет.
Нина.
– Съезди, Толя. Развейся.
Тарасов.
– Жалко, что заслуженного отобрали. Мне его в 48 дали. Черт с ним. Значком больше...
Нина.- Верно, Толя. Костюм целее будет. И так не пиджак, а сито.
Тарасов встает из-за стола. Подходит к Нине.
Тарасов.
– Нин.
Нина.
– Что.
Тарасов.
– Не помню. Мы с тобой вместе ходили куда? Ну там в театр или на концерт?