Изобретение прав человека: история
Шрифт:
Ил. 3. Судебная пытка. Изображения судебных пыток найти практически невозможно. На этой полностраничной ксилографии XVI века (21,6x14,4 см) изображен метод, использованный в Тулузе и напоминающий о пытке, которой два столетия спустя подвергся Жан Калас. Это разновидность наиболее широко применяемой в Европе судебной пытки под названием strappado (дыба), от итальянского слова, обозначающего резкое натяжение или разрыв
«Дело» Каласа привлекло всеобщее внимание, когда через несколько месяцев после казни к нему обратился Вольтер. Он собирал деньги, писал письма от имени членов семьи Каласа с целью предоставить свидетельские показания из «первых рук», а затем опубликовал брошюру и книгу о процессе. Наиболее известным стал «Трактат о веротерпимости в связи со смертью Жана Каласа», где Вольтер впервые использовал выражение «право человека». Основной смысл его работы сводился к тому, что нетерпимость не может быть человеческим правом (однако содержательный аргумент в пользу свободы вероисповедания в качестве права человека он не предложил). Изначально Вольтер не выступал ни против пыток, ни против колесования. Философа возмутил религиозный фанатизм, в угоду которому, по его мнению, действовали полиция и судьи: «Как, следуя этому принципу [праву человека], один человек мог бы сказать другому: „Верь в то, во что я верю и во что ты не можешь веровать, – иначе ты умрешь“. Так говорят в Испании, в Португалии, в Гоа [странах, печально известных своей инквизицией]» [71] .
71
В
Ил. 4. Пытка водой. На этой ксилогравюре (21,6x14,4 см) XVI века показан французский способ пытки водой. Она не совсем соответствует той, которую пришлось пережить Каласу, но довольно близка к ней, чтобы можно было составить общее представление
Поскольку с 1685 года кальвинистская вера во Франции была под запретом, очевидно, властям Тулузы не показалось чем-то неправдоподобным то, что Калас убил своего сына, воспротивившись его переходу в католичество. Вечером после ужина семья нашла Марка-Антуана повешенным на косяке двери, ведущей в заднюю комнату, – все указывало на самоубийство. Чтобы избежать скандала, они заявили, что обнаружили его на полу, – предположительно он стал жертвой убийства. По французским законам самоубийство строго каралось: совершивший его человек не мог быть похоронен в освященной земле и, будь он признан виновным в ходе слушания, его тело могли бы эксгумировать и протащить по городу, повесить за ноги, а потом выбросить на помойку.
Полиция ухватилась за противоречия в показаниях членов семьи и быстро арестовала отца, мать, брата, а заодно и служанку вместе с гостем семьи, предъявив им всем обвинение в убийстве. Местный суд приговорил отца, мать и брата к пыткам, чтобы добиться от них признания вины (так называемое «предварительное дознание»), однако в порядке обжалования парламент Тулузы отменил решение местного суда и отказал в применении пыток до судебного решения, а также признал виновным только отца в надежде, что он назовет сообщников во время пыток перед казнью. Неустанные труды Вольтера по реабилитации Каласа принесли пользу родственникам покойного, которые все еще не были оправданы. Сначала в 1763 и в 1764 годах Королевский совет объявил судебные вердикты несостоятельными, а затем в 1765 году по итогам голосования полностью оправдал всех участников дела и вернул семье конфискованное имущество.
Пока бушевали волнения по поводу дела Каласа, внимание Вольтера начало смещаться, и все чаще жестокой критике подвергалась сама система уголовного правосудия, особенно применяемые ею пытки и насилие. В своих первых сочинениях 1762–1763 годов, посвященных Каласу, Вольтер ни разу не использовал общий термин «пытка» (употребляя вместо него юридический эвфемизм «допрос»). Впервые он выступил против судебных пыток в 1766 году и впоследствии часто писал о деле Каласа и о пытках. Врожденное сострадание заставляет нас с отвращением относиться к жестокости судебных пыток, настаивал Вольтер, хотя раньше он об этом не говорил. «Пытки были отменены в других странах, и успешно; следовательно, вопрос решен». Взгляды Вольтера настолько изменились, что в 1769 году он добавил статью о пытках в свой «Философский словарь», который впервые увидел свет в 1764 году и уже успел попасть в папский «Индекс запрещенных книг». В этой статье Вольтер, привычно чередуя насмешки с резким осуждением, называет французские обычаи нецивилизованными; иностранцы судят о Франции по пьесам, романам, стихам и прекрасным актрисам, не подозревая, что нет нации более жестокой, чем французы. Цивилизованная нация, по мнению Вольтера, не может и дальше следовать «зверским старым обычаям». То, что раньше ему самому и другим казалось приемлемым, теперь вызывало сомнения [72] .
72
Связь между пытками и делом Каласа можно проследить в: Kolving U. (Ed.) Voltaire electronique, CD-ROM. VA: Chadwyck-Healey; Oxford: Voltaire Foundation, 1998. Об осуждении пыток в 1766 году можно прочитать в: An Essay on Crimes and Punishments, Translated from the Italian, with a Commentary Attributed to Mons. De Voltaire, Translated from the French, 4th ed. London: F. Newberry, 1775. P. XLI–XLII. Статью «Пытка» в «Философском словаре» см. в: Besterman T., et al. (Eds) Les Oeuvres completes de Voltaire, 135 vols. 1968–2003. Vol. 36. Ed. Ulla Kolving. Oxford: Voltaire Foundation, 1994. P. 572–573. За отмену пыток Вольтер выступил только в 1778 в «Prix de la justice et de l ’humanite». См.: Venturi F. (Ed.) Cesare Beccaria, Dei Delitti e delle pene, con une raccolta di lettere e documenti relativi alia nascita dell’opera e alla sua fortuna nell’Europa del Settecento. Turin: Giulio Einaudi, 1970. P. 493–495.
Новый взгляд на пытки и гуманное наказание в рамках идеи прав человека в более общем смысле впервые оформился в 1760-х годах не только во Франции, но и в других странах Европы, и в американских колониях. Друг Вольтера прусский король Фридрих Великий упразднил судебные пытки еще в 1754 году. В следующие десятилетия его примеру последовали Швеция в 1772 году, а Австрия и Богемия в 1776 году. В 1780 году французская монархия запретила выбивать под пытками признательные показания до вынесения приговора, а в 1788 году она временно запретила использовать пытки перед казнью с целью добиться от осужденных имен сообщников. В 1783 году британское правительство положило конец многолюдным процессиям в Тайберн, место публичных казней, ставших излюбленным народным развлечением, и постановило использовать «падающее устройство», чтобы повешение происходило быстрее и гуманнее. В 1789 году французское революционное правительство осудило все формы судебных пыток, а в 1792 году начало применять гильотину, которая должна была унифицировать проведение смертной казни и сделать ее максимально безболезненной. К концу XVIII века общественное мнение сошлось на необходимости положить конец судебным пыткам и многим другим унизительным истязаниям осужденных. Как утверждал в 1787 году американский врач Бенджамин Раш, мы не должны забывать, что даже преступники «обладают душой и телом, состоящим из той же материи, что и души, и тела наших друзей и родственников. Они кость от костей их» [73] .
73
Preuss J. D. E. Friedrich der Grosse: eine Lebensgeschichte, 9 vols. Osnabruck, West Germany: Biblio Verlag, 1981; reprint of 1832 Berlin edn. Vol. I. P. 140–141. Указ французского короля не исключал возможности возобновления question prealable при необходимости. Кроме того, этим указом среди прочих монархия стремилась уменьшить власть парламентов. Зарегистрировав его в ходе lit de justice, Людовик XVI прекратил исполнение всех этих указов в сентябре 1788 года. В результате пытки не были окончательно упразднены до 8 октября 1789 года, когда соответствующее решение было принято Национальным собранием. Berriat-Saint-Prix. Des Tribunaux. P. 55. См. также: Jacobson D. Y. The Politics of Criminal Law Reform in Pre-Revolutionary France. PhD diss., Brown University, 1976. P. 367–429. Текст указов об отмене пыток см. в: Leger A. J. et al. (Eds) Recueil general des anciennes lois francaises depuis l’an 420 jusqu’a la Revolution de 1789, 29 vols. Paris: Plon, 1824–1857. Vol. 26 (1824). P. 373–375, and vol. 28 (1824). P. 526–532; Rush B. An Enquiry into the Effects of Public Punishments upon Criminals, and Upon Society. Read in the Society for Promoting Political Enquiries, Convened at the House of His Excellency Benjamin Franklin, Esquire, in Philadelphia, March 9th, 1787 (Philadelphia: Joseph James, 1787) // Reform of Criminal Law in Pennsylvania: Selected Enquiries, 1787–1810. New York: Arno Press, 1972. Согласно нумерации страниц в оригинале, цитата на р. 7.
Пытки и жестокость
Судебные пытки с целью получения признательных показаний использовали или вновь начали применять в большинстве европейских стран в XIII веке в результате возрождения римского права и в качестве наглядного примера наказания того, на что способна католическая инквизиция. В XVI–XVIII веках многие блестящие умы Европы посвятили себя систематизации и упорядочению применения судебных пыток с целью предотвратить злоупотребление ими со стороны особо рьяных судей-садистов. В XIII веке Великобритания, казалось бы, заменила судебные пытки судом присяжных, однако истязания по-прежнему оставались в ходу в XVI и XVII веках при расследовании дел о подстрекательстве к мятежу и колдовстве. Например, самые суровые шотландские магистраты применяли против ведьм разные способы пыток: кололи иглами, лишали сна, дробили кости ног «сапогом», прижигали каленым железом и так далее. Пытки для получения имен сообщников были разрешены законом колонии Массачусетс, но, очевидно, никогда не назначались [74] .
74
О введении и отмене пыток в Европе см.: Peters E. Torture. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1985. Несмотря на то что пытки не были отменены в некоторых швейцарских кантонах до середины XIX века, их применение по большей части прекратилось (по крайней мере, на законных основаниях) в Европе в ходе революции и наполеоновских войн. Например, в 1808 году Наполеон отменил пытки в Испании, и их применение больше никогда не возобновлялось. Что касается истории развития судов присяжных, см.: Sir Stephen J. F. A History of the Criminal Law of England, 3 vols. 1883; Chippenham, Wilts: Routledge, 1996. Vol. 1. P. 250–254. О делах о колдовстве и применении пыток см.: Macfarlane A. Witchcraft in Tudor and Stuart England: A Regional and Comparative Study. London: Routledge & Kegan Paul, 1970. P. 139–140; Lamer C. A. Enemies of God: The Witch-hunt in Scotland. London: Chatto & Windus, 1981. P. 109. Как отмечает Ламер, постоянные запреты шотландских и английских судей, требовавшие положить конец пыткам над ведьмами, свидетельствуют о существовании такой проблемы. Heath J. Torture and English Law: An Administrative and Legal History from the Plantagenets to the Stuarts. Westport, CT: Greenwood Press, 1982. P. 179. Здесь подробно описаны несколько упоминаний использования дыбы в XVI–XVII веках, однако оно не было разрешено в соответствии с нормами общего права. См. также: Preyer K. Penal Measures in the American Colonies: An Overview // American Journal of Legal History. 1982. № 26 (October). P. 326–353, особ. р. 333.
Бесчеловечные формы наказания применялись по отношению к осужденным повсеместно в Европе и в обеих Америках. Несмотря на то что британский Билль о правах прямо запрещал наложение жестоких наказаний, в приговорах судей по-прежнему фигурировали порка, позорный стул, колодки, позорный столб, клеймение; преступников протаскивали к месту казни и четвертовали (расчленяли, привязав каждую конечность к лошади); женщин волокли по улицам, четвертовали и сжигали у столба. Что собой представляло «жестокое» наказание, очевидно, зависело от культурных ожиданий. Парламент запретил сжигать женщин на костре только в 1790 году. До этого парламентарии существенно увеличили число преступлений, караемых смертной казнью, – по некоторым оценкам, в XVIII веке оно выросло втрое. В 1752 году они еще больше ужесточили наказания за убийство, в назидание остальным. По закону тела всех убийц надлежало передавать хирургам для анатомических опытов, что в те времена считалось унизительным, однако у судей было право на свое усмотрение решать, оставить ли тело мужчины-убийцы висеть в цепях после казни или нет. Несмотря на растущее недовольство зрелищем болтающихся на виселице трупов, эта практика просуществовала вплоть до 1834 года [75] .
75
О методах наказания в целом см.: Sharpe J. A. Judicial Punishment in England. London: Faber & Faber, 1990. Приговоренному к позорному столбу с колодками для зажимания головы и рук могли в том числе отрезать уши или пригвоздить одно ухо к колодке (P. 21). Другой вид колодок представлял собой деревянное устройство с прорезями для ног преступника. У позорного столба с колодками осужденные стояли с зажатыми между двумя частями деревянной конструкции головой и руками. Radzinowicz L. A History of English Criminal Law and Its Administration from 1750, 4 vols. London: Stevens & Sons, 1948. Vol. I. P. 3–5 и 165–227. Обзор недавних исследований, посвященных этой весьма популярной сейчас теме, см.: Innes J., Styles J. The Crime Wave: Recent Writing on Crime and Criminal Justice in Eighteenth-Century England // Journal of British Studies. 1986. № 25 (October). P. 380–435.
Неудивительно, что в отношении наказаний колонии ориентировались на метрополии. Действительно, даже во второй половине XVIII века Высший суд Массачусетса в трети всех вынесенных приговоров требовал публичных унижений: от ношения специальных знаков до отрезания уха, клеймения и порки. Современник, живущий в Бостоне, описывал, как «женщин вытаскивали из огромной клетки, в которой их везли из тюрьмы, привязывали к столбу с оголенными спинами и наносили по тридцать-сорок ударов плетью под крики самих преступниц и рев толпы». Британский Билль о правах не защищал рабов, потому что они не считались людьми с законными правами. В Вирджинии и Северной Каролине было официально разрешено кастрировать рабов за тяжкие преступления, а в Мэриленде, в случае убийства хозяина или поджога, рабу отнимали правую руку и затем вешали, отрубали голову, а расчлененный труп выставляли на обозрение публики. Еще в 1740 году в Нью-Йорке рабов могли заживо сжечь на медленном огне, колесовать или заковать в цепи и оставить у всех на виду умирать от голода [76] .
76
Kealey L. Patterns of Punishment: Massachusetts in the Eighteenth Century // American Journal of Legal History. 1986. № 30 (April). P. 163–186, цитата на р. 172. Wiecek W. M. The Statutory Law of Slavery and Race in the Thirteen Mainland Colonies of British America // William and Mary Quarterly. 3rd ser. 1977. Vol. 34. № 2 (April). P. 258–280, особ. р. 274–275.
Большая часть приговоров, вынесенных французскими судами во второй половине XVIII века, включали в себя какую-либо из форм публичного телесного наказания – клеймение, порку или ношение железного ошейника, прикованного к шесту или позорному столбу (ил. 5). В том же году, когда был казнен Калас, парламент Парижа вынес апелляционные приговоры, признав виновными 235 мужчин и женщин, ранее осужденных судом Шале Парижа (судом низшей инстанции): 82 человек приговорили к высылке и клеймению, обычно сопровождавшимся поркой; 9 человек вдобавок к этому к пытке железным ошейником; 19 – к клеймению и лишению свободы; 20 – к заключению в Общем госпитале после клеймения и/или пытки железным ошейником; 12 – к повешению; 3 – к колесованию; и 1 – к сожжению на костре. Если прибавить сюда решения остальных парижских судов, то число публичных унижений и увечий выросло бы до 500 или 600, а число казней приблизилось бы к 18 – только за один год в одной юрисдикции [77] .
77
Andrews R. M. Law, Magistracy, and Crime in Old Regime Paris, 1735–1789. Vol. 1: The System of Criminal Justice. Cambridge: Cambridge University Press, 1994, особ. р. 385, 387–388.
Во Франции существовало пять различных способов смертной казни: аристократам отсекали голову; обычных преступников вешали; за преступления против монарха, известные как lese-majeste (оскорбление величества), волокли к месту казни и четвертовали; за ересь, колдовство, преднамеренный поджог, отравление, скотоложство и содомию сжигали на костре; за убийство и разбой на больших дорогах колесовали. В XVIII веке судьи нечасто приговаривали к четвертованию и сожжению, вместе с тем колесование было в порядке вещей; так, например, в южной французской юрисдикции парламента Экс-ан-Прованса почти половина из пятидесяти трех смертных приговоров, вынесенных с 1760 по 1762 год, предусматривали казнь через колесование [78] .
78
Garnot B. Justice et societe en France aux XVIe, XVIIe et XVIIIe siecles. Paris: Ophrys, 2000. P. 186.