Извращённое чувство
Шрифт:
В то время я не осознавал, что именно моя мать наносила мне самые глубокие раны. Я знал только, что она была моей, и я должен был заботиться о ней, как и о любом другом близком человеке.
Каждый сам решает, кого поставить на первое место в своей жизни.
И вот однажды я стал больше, чем мой отец. Сильнее его. И он совершил ошибку, подарив мне мою самую ценную вещь, чтобы отпраздновать этот факт.
В мой шестнадцатый день рождения отец подарил мне змею. Это был единственный подарок, который
— Ты ведь знаешь главный факт о змеях, не так ли? — спросил он. — Их боятся, и это делает их сильными.
Я назвал ее Изабеллой.
А потом я украл один из деревянных посохов из додзё19 хапкидо начал бить отца, пока он не потерял способность стоять.
Я нанес ему удар за каждый синяк, который он оставил на теле моей матери.
И ещё один за каждый синяк, который она оставила на мне.
Я вытащил его на заднюю аллею посреди ночи, положил крыс на его изломанное тело и выпустил Изабеллу поиграть. Она, учуяв добычу, приняла его за пищу. Грызуны охотно помогли ей, и она обвилась своим чешуйчатым телом вокруг жертвы.
Я стоял поодаль, сжимая в руке свой посох, и наблюдал за происходящим. Мне было приятно видеть, как у него лопались сосуды и вылезали глаза, когда она сжимала его. В конце концов, он умер.
— Не бойся, папа. Это будет почти не больно.
И знаете что? В конце концов, он был прав. Я действительно почувствовал себя сильным.
В честь этого момента я сделал свою первую татуировку, чтобы никогда не забыть это чувство. Это копия Изабеллы, которая начинается с моей кисти и закручивается вверх по руке.
Самый большой урок, который преподал мне отец, — это то, что во всем нужно иметь терпение.
С каждым днем мне все труднее помнить об этом, а мы все ближе к тому, чтобы найти потерянную лампу.
Недавно я получил электронное письмо от Джинни, нашего главного археолога в Египте, в то время как Изабелла обвила мои плечи. Разочарование заполняет меня.
Мистер Фарачи,
Пока ничего не известно о потерянной лампе, но я собираюсь проверить новое место раскопок, о котором мне рассказал один из местных жителей. Оно находится в центре Западной Пустыни и закрыто для гражданских, так что я предпочла бы пойти одна и осмотреть местность. Если я возьму с собой людей, мы привлечем внимание, а этого нам точно не хотелось бы.
Но я не хотела делать это без Вашего ведома, а поскольку Тинаше вчера уехал к себе домой, я не знала, как ещё связаться с Вами напрямую, кроме как через электронную почту.
Надеюсь, Вы не против. Буду держать Вас в курсе событий.
— Джинни Грантс
Я не возражаю, но это означает, что мне нужно отправить туда Иэна и мальчишку, хотя бы для того, чтобы Иэн присмотрел за всем, поскольку
Я вздыхаю, закрываю экран и протягиваю руку, чтобы ласково погладить Изабеллу по голове. Её кожа тёплая и сухая, и она высовывает язык, когда трётся о мою ладонь.
— Хорошая девочка, — говорю я шепотом.
Несмотря на то, что она была подарена мне отцом, Изабелла стала самым важным живым существом в моей жизни. Она верна до мелочей и делает за меня грязную работу, помогая мне в убийствах и проглатывая их на ужин при каждом удобном случае.
Она не разговаривает и не просит многого, но она умеет дарить любовь так, как может только животное. Она дарит нежное, спокойное общение, не ожидая взамен ничего экстраординарного.
Я чувствую вину за то, что не проводил с ней столько времени, сколько должен был.
Встав, я выхожу из домашнего кабинета, поднимаюсь по лестнице, пока не оказываюсь в коридоре, где находится моя спальня, прохожу в соседнюю комнату и помещаю Изабеллу обратно в ее террариум, который тянется вдоль всей дальней стены.
— Я приведу домой нового друга, — говорю я ей. — Так что веди себя хорошо. Она друг, а не еда.
Изабелла игнорирует меня, свернувшись калачиком на дне своей огромной стеклянной клетки.
Я поворачиваюсь, но перед уходом делаю паузу и добавляю напоследок.
— Она временная, так что не привязывайся.
***
Я стучу костяшками пальцев по тяжелой дубовой двери домашнего офиса Али, затем поворачиваю ручку, чтобы войти, ожидая увидеть его напряженно работающим за своим столом. У нас есть новая линия рождественских украшений, до выхода которой осталось несколько месяцев, и я отправил ему макеты на утверждение. Чего он не знает, так это того, что они уже одобрены и направляются в нашу рекламную команду, но это то, о чем ему знать и не следует.
С тех пор как Али попал в хоспис, я регулярно сообщаю ему о том, что уже сделано. Это помогает ему чувствовать себя нужным и полезным.
Если бы я был на его месте, я бы хотел, чтобы кто-то делал это для меня. Принять смерть — это тяжело, но ещё тяжелее осознавать, что ты бесполезен, пока жив.
Однако, когда я захожу в кабинет, я вижу Али, лежащего на диване в дальнем углу комнаты. Рядом с ним сидит медсестра из хосписа Шайна.
— Что случилось? — спрашиваю я, быстро подходя к нему.
Шайна качает головой и отмахивается от меня, обходя кровать, чтобы проверить его жизненные показатели.
Али лежит с закрытыми глазами, и это вызывает у меня тревогу. Я смотрю на него, замечаю, как ровно поднимается и опускается его грудь, и пытаюсь успокоиться, напоминая себе, что для меня лучше, если он будет ближе к смерти.
— Что-то не так? — спрашиваю я, на этот раз более настойчиво.
— Всё в порядке, — хрипло отвечает он. — Просто… я сегодня немного устал.
Я киваю, поджимаю губы и снова обращаю внимание на Шайну.