Извращённое Королевство
Шрифт:
Я прижимаю своего плюшевого мишку к груди так крепко, что уверена, что задушу его.
— Они просто нуждаются в помощи, принцесса. — папа присаживается передо мной на корточки. — А теперь возвращайся в свою комнату.
— У них нет плюшевого мишки, — говорю я.
— Нет, у них нет, — с грустью говорит папа.
Я хмурюсь, слезы наполняют глаза.
У
Но папа говорит, что они нуждаются в помощи, так что мишка им нужен больше, чем мне.
— Вот, — предлагаю я им игрушку. — Он поможет вам. Позаботьтесь о нем, хорошо? Он не любит мерзнуть и не любит плавать.
Тот, у кого глаза посветлее, берет его у меня из рук с застенчивой улыбкой.
Мой взгляд падает на их колени. Они красные и окровавленные.
— Папочка! Они ранены!
Я со вздохом возвращаюсь в настоящее. Я смотрю на сцену перед собой выпученными глазами.
Мой взгляд мечется между мишкой, Ноксом и Тил.
Сердце почти перестает биться, когда я прищуриваюсь. И у Нокса, и у Тил на правом колене выцветшие горизонтальный шрам. Точно такой же, как шрам, который остался у Илая после падения с велосипеда.
Это они.
Нокс и Тил первые, кому причинила вред ма.
Мы с Эйденом не единственные выжившие.
Глава 7
Эльза
Во время завтрака на следующий день я держусь особняком и почти не прикасаюсь к еде.
Обычно я бы участвовала в разговорах Нокса, но сегодня я даже не могу смотреть ему в глаза.
Не после того, что я вспомнила вчера.
Папа и Агнус говорят об акциях и FTSE 100. Нокс сдался, что его никто слушает, поэтому просто играет с едой Тил. Она пинает его под столом, звук эхом разносится по столовой. Он воет, будто его убивают.
Интересно, кричал ли он тогда, когда ма порезала ему колено?
Нет.
Если я позволю этим мрачным мыслям овладеть мной, то не смогу функционировать. Я бы не спала всю ночь, прижимая колени к груди, как делала прошлой ночью.
Я продолжаю держать голову опущенной, чтобы ни Тил, ни Нокс не могли увидеть мои разгоряченные щеки или покалывание на коже.
Может ли земля разверзнуться и поглотить меня?
Как бы это было, если бы Эйден сидел сейчас рядом со мной? Во-первых, ему не было бы стыдно. Во-вторых, он знал бы, как справиться с этой ситуацией.
Черт бы тебя побрал, мозг. Разве
Прошло всего три дня с тех пор, как я видела его в последний раз. Это значит, что он и его гребаная помолвка свежи в моей памяти.
Нет, мозг. Это не так, как это работает. Заблокируй его. Заблокируй его к чертовой матери.
— Мы будем в моем кабинете, если тебе что-нибудь понадобится, принцесса.
Папа и Агнус встают.
Я была слишком поглощена разговором со своим мозгом, чтобы заметить, что они замолчали.
Папа улыбается мне сверху вниз.
— Давай потом покатаемся верхом.
— Я не умею ездить верхом на лошади.
— Ты умеешь, — улыбается он. — Нам просто нужно освежить твои воспоминания.
Только после того, как он и Агнус исчезают наверху, я вспоминаю, что сижу за столом с Ноксом и Тил.
Наедине.
О, Боже. Что, черт возьми, я должна теперь делать?
Бежать? Нет, это было бы невежливо.
Спрятаться под столом? Это было бы безумием.
Я намазываю щедрое количество джема на свой тост и не тороплюсь придавать ему форму, будто я художник или что-то в этом роде. В этот момент я бы сделала все, чтобы избежать их компании, но я не настолько доверяю своим ногам, чтобы унести меня отсюда.
— Ты в порядке? — Нокс откусывает булочку. — Ты молчишь со вчерашнего ужина.
Тил смотрит на меня из-под своих длинных густых ресниц, но ничего не говорит.
Ты взрослый человек. Признайся в этом, черт тебя побрал.
Сделав глубокий, прерывистый вдох, я, наконец, поднимаю голову, все еще сжимая тост.
Две пары глаз внимательно наблюдают за мной. Карие и полуночные глаза.
Вот почему и Нокс, и Тил выглядели так знакомо, когда я впервые встретила их — или встретила их снова.
— Я помню, как встретила вас много лет назад.
Мой голос тяжёлый от переполняющих эмоций.
Я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить.
— Я сожалею о том, что сделала ма. Я...
мне так жаль.
— Наконец-то. — Нокс постукивает себя по груди. — Мне было больно, когда ты не вспомнила меня. Это поразило меня прямо в крошечное пространство в сердце.
— Твои извинения для меня ни черта не значат, — небрежно говорит Тил, потягивая кофе. — Это не вернет мне того, чего я лишилась.
Я морщусь.
— Ты говоришь как сука, Ти, — произносит Нокс с небрежностью, будто это обычное явление. — Есть кое-что, что тебе нужно знать о Тил, Элли. У нее странный способ самовыражения. Хорошо, теперь, Ти, повтори это, подумав над словами.
— Верно. Ладно. — она поднимает голову, складка пролегает между ее бровями. — Я имела в виду, что тебе не нужно извиняться за то, чего ты не делала.
— Видишь? — Нокс ухмыляется. — Это было не слишком сложно, не так ли?
Однако Тил не сосредоточена на нем. Все ее внимание падает на меня, и я чувствую себя мышью, преследуемой кошкой.