Извращённые умы
Шрифт:
– Крайне приятно получить от вас сие предложение, старший инспектор, однако я предпочитаю виски… Вы должны были об этом знать, коли слышали, что я ценитель… - выдавил из себя колкий ответ Бэйтс. Он внезапно воодушевился, точно действительно пропустил стаканчик.
Престон ухмылялся, раздумывая, как же ещё словесно стукнуть по деловой морде Бэйтса. Но вмешался начальник.
– Констебль должен был передать тебе дела. Ты взялся за дело судьи и лорда?
Сей вопрос очень заботил сэра Роули, ибо больших шишек расстраивать нельзя, иначе можно потерять тёплое местечко. Колко бросил шутку старший инспектор:
– Этот констебль в детском
Бэйтс сделал вид, что не услышал прилетевший камень в Пита.
– Конечно, сэр. Я уже занимаюсь делом судьи, а сейчас как раз собирался заняться делом лорда. Если вы позволите, - ответил Энтони, желая как можно скорее уйти.
– Позволяю, - ответил начальник, махнув рукой. Пепел с сигары упал на пол.
Сэр Престон же вновь ухмыльнулся. Он прекрасно понимал, что такие дела - это самая настоящая пощёчина некогда высокопоставленному инспектору, резкий спуск с горы почти на дно. Бэйтс направился на выход. Ему вслед крикнул старший инспектор:
– Передавай от нас привет многоуважаемому лорду!
Дверь закрылась. Наедине сэр Роули указал сигарой в сторону инспектора и сказал:
– Не переусердствуй, Престон. Он ведь может даже с помощью таких мелких дел втереться в доверие к лорду или судье…
– Не переживайте об этом. Такие люди, как лорд и судья, никогда не будут дружить с таким, как Бэйтс… Они из слишком разного теста, а Бэйтс своенравный и считает себя самым умным. Такого выскочку не потерпит ни лорд, ни судья, - уверенно ответил бодрый инспектор.
– Кстати, вы ведь идёте на благотворительный приём Лорд-председателя? Лорд и леди Малкольм там тоже будут.
– Куда без меня… я ещё тот благотворитель!
– ответил начальник, и оба засмеялись.
Бэйтс отправился переговорить с миссис Браунинг, и если удастся, то с Саймоном тоже. Проезжая по дороге, он резко затормозил и закрутил головой. Позади оказался ювелирный салон с большой вывеской «Салон Левингтона». Инспектор решил припарковать автомобиль, а затем направился по тротуару обратно.
На стеклянных витринах были выложены некоторые драгоценные изделия, камни блестели ярче солнца. Бэйтс открыл дверь, вверху зазвенел колокольчик. Внутри царила приятная, комфортная обстановка для богатых посетителей. Стояли белые софы, чайный столик, а вокруг открытые и закрытые - за стеклом полки с украшениями. Из выхода появилась прилично одетая женщина молодого возраста и вежливо обратилась к посетителю. Бэйтс повернулся. На него взглянула дама и мимолетно выказала негативную эмоцию. Судя по всему, ей не понравился обычный внешний вид мужчины, намётанным глазом она сразу распознала, что это не один из посетителей салона - небогатый джентльмен.
– Я - инспектор Бэйтс, мне нужно поговорить с мистером Левингтоном. Он здесь?
– перешёл к делу Энтони.
По пути сюда он заметил за углом салона дорогой автомобиль светлого окраса, нечто от крем-брюле или сливок, и решил, что это должен быть транспорт хозяина.
– О, инспектор… - сначала в удивлении произнесла дама.
– Да, сэр Левингтон здесь, я сейчас его приглашу, - добавила она и удалилась.
Вскоре появился солидный мужчина зрелого возраста, однако приятной наружности и ладной фигуры. Его тёмные волосы не выдавали седины, как и короткая бородка, что весьма удивило Бэйтса. Волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб. На господине красовался бархатный пиджак, выглаженные брюки и кожаные, натёртые до блеска туфли. Доносился аромат парфюма и ещё какой-то, скорее всего, масла для тела. Этакий холёный возрастной красавец поприветствовал слегка смятенного инспектора и пригласил присесть на софы.
Присев, Бэйтс заметил на мизинце господина перстень, но ещё ярче сверкали пуговицы пиджака в виде кристаллов. Бэйтс почему-то вспомнил Терри. Она женщина тоже привлекательная, но ее муж побил все рекорды. Энтони вдруг подумал, что на лице Леопольда присутствует лёгкий макияж. Показалось, подведены брови и наложен румянец, а бородка вовсе крашеная. Подобное ухаживание за собой Бэйтсу было чуждо, чересчур. Затем он мимолётно вспомнил здешнюю молодую даму, напросилось предположение, что она может быть любовницей, иначе зачем себя так прихорашивать на работу, даже если хозяин.
Думы перебил сэр и спросил о визите. Инспектор пришёл в себя и ответил:
– Я новый сотрудник Управления и взялся расследовать дело о вашем пропавшем сыне.
Не сказать, что Леопольда тронули слова о новом расследовании или о ребёнке. Он молча слушал.
– Не могли бы вы ответить на вопросы?
– добавил Бэйтс, почему-то ощущая себя не в своей тарелке.
– Конечно. Задавайте, - спокойно произнёс сэр, поднеся руку к нагрудному карману.
Бэйтс наблюдал за его необычным перстнем с чёрным камнем и вдруг среди прочего тёмного ему бросился в глаза светлый платок в кармане, который Леопольд поправил. Уголок скрылся внутри, и это выглядело некрасиво, по его мнению. Инспектор увидел очень похожий платок на тот, что нашёл в расщелине в школьной кладовой Тимми.
– У вас превосходный вкус, сэр, - вдруг выдал Бэйтс первое, пришедшее на ум.
Леопольд улыбнулся.
– Вы, видимо, о перстне… - произнёс он в ответ.
– И о нём тоже. Никогда не видел таких носовых платков… - добавил инспектор, стараясь не вызвать подозрений.
– Это не носовой, он из шёлка. Это просто карманный платок для красоты, так сказать, разбавить образ в чёрных тонах, - пояснительно ответил мистер Левингтон, подёргав двумя пальцами кончик платка, при этом манерно расставив остальные пальцы веером.
– Наверняка и ваши дети переняли у вас столь тонкий вкус… - нарочно и вынужденно подыгрывал Бэйтс.
Леопольд слегка задумался.
– М-м, если только Моргана, она стильная, современная дама, - ответил он.
Инспектору показалось странным слово «дама» от отца в сторону совсем юной дочери. Это взялось во внимание.
– А Тимми? Каким был он?
– решил поинтересоваться далее.
Леопольд глядел вниз, о чём-то размышляя. На его омоложенном лице всё ещё не проявлялись никакие подходящие эмоции вроде скорби или печали, или боли от потери сына. Он был необычайно спокоен, как удав, и будто равнодушен, как статуя или герой картины без лица, но с маской.
– Сын предпочитал одиночество, любил побыть наедине, сочинял стихи или мог просто долго смотреть на природу. Она и была его лучшим другом. Но лучше всех сына знает моя супруга, она всегда была рядом с ним, но умела не мешать своим присутствием, она тонко чувствует настроение и душевное состояние… - таким образом представил отец сына и заодно Терри.
Инспектор вновь вспомнил эффектную даму. Он тоже подметил ее проницательность помимо прочего. А вот насчёт Тимми сложилось впечатление, что Леопольд говорил не о ребёнке, а о взрослом человеке. Мальчик определённо был развит не по годам, вероятно, поэтому он привлёк чьё-то нездоровое внимание. Вспомнив выцарапанный крест под партой, Бэйтс спросил: