Изяслав
Шрифт:
— Да, ты права, мамушка, — вздохнула Люда.
И женщины принялись за работу. Двор старого воеводы Коснячко несколько оживился, но прежнее спокойствие и счастье не возвращались. Казалось, после того урагана, который пролетел над Киевом, несчастье навсегда поселилось в доме воеводы, и люди привыкли к крапиве, росшей на дворе и в саду, к паутине, опутавшей все строения, даже перестали заглядывать сюда из опасения, что встретятся с тенью воеводы или Люды.
Однажды, когда в светёлке Люды затеплился огонёк, соседи вспомнили о прежнем хозяине и, пошептавшись между собой, стали заглядывать на двор сначала
С той минуты, когда король угостил мёдом Добрыню на Красном дворе, старик не показывался на люди и, казалось, забыл о Люде и обо всём, что с нею случилось. Он ходил в город, навещал родственников в Кожемяках, но далеко обходил двор воеводы.
Однажды поздней ночью Добрыня возвращался из Кожемяк в свою лесную избу. Он шёл по пустынным улицам, умышленно избегая людских взоров. Его вообще никто не любил, и как колдуна, и как княжеского лизоблюда. Проходя мимо калитки терема Коснячко, он вдруг увидел свет, мелькавший на вышке. Добрыня остановился и призадумался: он был убеждён, что Болеслав увёз Люду с собой. «Откуда же этот свет? — задал он сам себе вопрос. — Неужели кто-нибудь поселился в этом тереме? Странно, кто бы это мог быть?»
Он стоял и смотрел, не в силах оторвать взгляд от мелькавшего света, испытывая острое желание увидеть, кто же его зажёг. Окно не было закрыто на ночь.
«Подожду, — проговорил он про себя. — Я должен узнать, кто здесь поселился. Может, это вернулась старая Добромира, а то и Люда. Но откуда ей быть здесь?
И он перешёл на другую сторону улицы, оперся плечом о забор и стал смотреть на вышку. И точно по мановению волшебной палочки старого колдуна, в окне мелькнула тень, показалась рука, и через минуту выглянула женская фигура.
Добрыня вздрогнул.
— Люда! — прошептал он.
Он был зол на неё. Из-за неё он лишился княжеских милостей, уронил себя в глазах короля и Вышаты. В нём закипело желание мстить.
— Хорошо же, моя пташечка, я выкурю тебя отсюда! — покачал он головой и пошёл своим путём.
Теперь он не мог позабыть Люду: она преследовала его всю ночь. Он ступил на мостик и под шум вертевшихся мельничных колёс принялся обдумывать план мести.
Прошло несколько дней. В воскресенье Добрыня отправился в город и зашёл на княжеский двор. Изяслав возвращался из Десятинной церкви домой, как вдруг заметил стоявшего на рундуке Добрыню. При виде этого старика, часто вертевшегося перед ним юлой, князь вскипел гневом.
Но едва он подошёл к нему, как Добрыня бросился к ногам князя и начал целовать землю.
— Встань, встань, Добрыня! — сказал Изяслав. — Уж, наверно, пришёл с недобрыми вестями?
Добрыня встал и молча поклонился в пояс.
— Ну, вышел из темницы?
— По твоей милости, князь, и я пришёл поблагодарить тебя.
Изяслав проницательно посмотрел на него.
— Ещё что скажешь? Зачем пришёл?
— Пришёл с вестью, предупредить тебя, чтобы ты приготовился встретиться с врагом.
Князь вздрогнул при мысли о неприятеле, тем более что у него их было много.
— О ком ты говоришь?
Добрыня снова упал к ногам Изяслава.
— Болеслав уж прислал своих шпионов, верно, и сам скоро приедет.
— Ты видел их?
— Видел, милостивый князь.
— И покажешь?
— До самых ворот доведу.
Изяслав призадумался.
— Кто?
Колдун снова поклонился в пояс.
— Ты знаешь Люду, милостивый князь? Ляшский король, отъезжая, прихватил её с собой, но ненадолго: она уже вернулась и поселилась в своём доме. Народ снова начал толпиться у её двора… Кто знает, может, через несколько дней опять вечевой колокол загудит на Подоле.
Воспоминания о недавно происходившей борьбе, мысль о том, что она может повториться, что внушитель всех заговоров, которого он боялся, и впрямь может возвратиться и протянет руку за великокняжеским венцом, пробудила в нём уснувшую месть.
— Ты убеждён, что Люда вернулась? — спросил князь.
Его чрезвычайно удивляло, что ещё никто не доложил ему об этом. Именно это обстоятельство вызывало подозрение в измене.
— Да, видел, милостивый князь, собственными глазами.
Изяслав сжал кулаки.
— Я разорю это волчье гнездо!
То, что рассказал ему Добрыня, казалось правдоподобным, потому что Люда, как киевлянка, имевшая много знакомых, могла действовать в пользу польского короля. Он был убеждён, что Люда изъявила согласие приобрести для него сторонников, тем более что она ненавидела Изяслава, повесившего её отца. В том, что она могла действовать против него, не было ничего удивительного. Таким образом, всё говорило не в пользу девушки.
Отпустив Добрыню домой, князь стал обдумывать, что же именно делать ему с Людомирой. Мысль о мщении возрастала с каждой минутой.
— Я велю разорвать её на куски и бросить собакам и воронью на съедение. Пусть Болеслав знает, какая участь ждёт его в Киеве, если он посмеет протянуть руку за великокняжеским венцом.
Князь решил наказать беззащитную девушку за собственную свою вину и этим наказанием устрашить тех, кто, как Варяжко, захотел бы пойти к польскому королю с поклоном.
Между тем Люда и Добромира не догадывались, что над ними снова занесён меч, который отрубит последнюю ветвь родословного древа воеводы Коснячко.
Изяслав ждал недолго — он не спрашивал, чем провинилась Людомира, он довольствовался тем, что ему сказал Добрыня. Ведь всё, что сказал колдун, соответствовало настроению его души и мыслей.
Однажды вечером во двор терема Коснячко въехала толпа всадников, вооружённых топорами и мечами. Шум, вызванный лаем собак, отпиранием ворот и бряцанием мечей, обратил внимание сидевших в тереме женщин. Они привыкли к тишине и поняли: что-то случилось. Но что?
Добромира выглянула в окно и, с ужасом отскочив, перекрестилась. В памяти всплыла похожая картина: толпа вооружённых всадников у них во дворе год назад; они хватают старого воеводу и отвозят его на княжеский двор.