К-394
Шрифт:
Я не успеваю толком осознать происходящее, когда мой палец нажимает на спусковой крючок, и первая пуля вылетает на свободу, попадая в мишень, расположенную впереди и в центре, в левую часть «груди». Далее следует шквал огня из пороха и металла, пробивающий бумагу в самых смертельных местах. Если бы это были настоящие люди, они, несомненно, были бы уже мертвы.
Раздается щелчок, предупреждающий о том, что у меня закончились патроны, но, повернувшись лицом к отцу, я обнаруживаю, что оказывалась одна на тускло освещенном складе.
Как одна половина комнаты может быть подвалом, а другая — еще каким-то помещением?
Вид
Воспоминание о моем первом убийстве.
Питер Майерс, более известный как продажный коп, пристрастившийся к наркотикам и умолявший моего отца одолжить ему несколько тысяч долларов на содержание ребенка. Эти деньги якобы предназначались для выплаты алиментов его полоумной бывшей жене, которая несправедливо получила право на приоритетную опеку над их детьми. Очевидно, что эта история оказалась фикцией, и он стал первой меткой, которую папа предназначил для меня сразу после того, как мне исполнился двадцать один год.
Вижу Питера, спускающегося по лестнице к тому месту, где я стою — там же, как и в тот день, шесть лет назад. Внимательно наблюдаю за ним, замечая, как его рука проскальзывает под пиджак, в который он одет, когда он замечает меня посреди комнаты. В его глазах вспыхивает паника, и он достает свой пистолет, нацеливая его на меня, как только делает последний шаг. Мое зрение настолько четкое, что я вижу, как его палец готовится нажать на курок, и я незамедлительно делаю то же самое три раза подряд. Два ранения в грудь и одно в голову валят его на колени, после чего он падает на грязный пол. Кровь начинает собираться вокруг него, и я, видя ее, ощущаю радость победы, которая приходит с этим зрелищем.
— Иден…
Я слышу, как кто-то шепчет мое имя, и поворачиваюсь на звук, но все, что обнаруживаю — это дверь в конце помещения, которую я не видела ранее, освещенную ярким светом через образовавшиеся щели.
Переступив через безжизненное тело Питера, я в оцепенении бреду к источнику света. Мое оружие выскальзывает из рук, и вместо того, чтобы поднять его с пола, я протягиваю руку и хватаюсь за ручку двери. Она холодная и одновременно теплая… а еще немного влажная. В темноте я не могу разобрать, что это, но что бы это ни было, оно полностью покрывает мою ладонь, пока я держусь за нее и проникаю на другую сторону.
Белый свет мгновенно ослепляет меня, и я поднимаю руку, чтобы прикрыть глаза, щурясь от яркости. Я не знаю, где я и куда иду, но, несмотря на это, продвигаюсь вперед осторожными шагами. Чем дальше я иду, тем слабее становится свет, и вдруг я оказываюсь в белой комнате с одиноким белым стулом в центре. В ней нет ни дверей, ни окон, ничего.
Мое сердце тревожно стучит, и я кручусь на месте, желая вернуться тем же путем, что и пришла… но не могу. Двери нет. Я заперта в комнате, из которой нет выхода. Осознаю это и ударяю рукой по стене. Густая багровая жидкость покрывает кожу руки и блестит на свету, когда я пытаюсь рассмотреть ее поближе и увидеть, как она стекает по пальцам к запястью. Это завораживает, я погружаюсь в состояние оцепенения, а где-то в глубине моего сознания тоненький голосок, с которым я уже хорошо знакома, призывает меня сесть на стул. Так я и делаю. Поворачиваюсь к нему и опускаюсь на твердое дерево.
И тут начинается…
Серия снимков в хронологическом порядке. Я наблюдаю за тем, как эволюционирую
Не знаю, сколько проходит времени, но в какой-то момент раздается угрожающий смех, который становится все громче и громче, пока в одно мгновение все не прекращается. Я открываю глаза, и передо мной предстает темная комната, которую я узнаю, как одну из камер в подвале резиденции моей семьи. Это так называемый офис Алессио — его чертоги, если можно так выразиться, и я вспоминаю о том, что он позволил мне устранить здесь одну сложную метку.
Вновь раздавшийся в помещении смех, разносящийся вокруг резким эхом, приковывает к себе все мое внимание. Я понимаю, что уже не сижу, а стою в нескольких шагах от этого звука. Повернувшись к его источнику, я обнаруживаю, что Франциско Беллини — насильник и проворовавшийся брокер по продаже недвижимости — прикован к стулу, его руки связаны за спиной, а лодыжки прикованы к толстым бетонным кольцам в земле. Это точная копия того момента, когда я убила его, вплоть до его дешевого и очень помятого костюма в полосочку. Его черные глаза-бусинки сосредотачиваются на моей фигуре, и он снова смеется.
— Мы собираемся на второй заход, мисс Скарзи? — спрашивает он, гораздо более прямолинейно, чем мне хотелось бы.
— Похоже на то. Готов вернуться в ад? — рычу я, будучи возбужденной до предела от одного лишь его вида.
— Только если ты сможешь прикончить меня.
— Я уже сделала это однажды, Беллини, и сделаю снова.
— О, ну конечно, — усмехается он. — И как же? Каким оружием?
Смотрю вниз и убеждаюсь, что я безоружна. Единственное оружие, которое, как я помнила, у меня было, я оставила позади, прежде чем переступить порог комнаты.
Мои глаза встречаются с его глазами, и он одаривает меня наглой, самодовольной ухмылкой.
— Похоже, тебе придется буквально разорвать меня на части, если ты хочешь моей смерти, дорогуша.
— Что заставляет тебя думать, что я этого не сделаю?! — выпаливаю я.
— Твоя неопытность. В прошлый раз ты даже не смогла как следует помучить меня. Тебе пришлось пойти по легкому пути и пустить в меня несколько пуль.
Проклятье…Да что он…
— Ты сомневаешься не в той женщине.
Качаю головой и огибаю его кресло.
— Если ты не веришь в то, что я разорву тебя живьем, то тебя ждет неприятный сюрприз.
— Поверю в это, только когда увижу. Хотя, должен заметить, что ты правильно делаешь, держа меня на привязи.
Я удивленно вскидываю одну бровь, отходя от него.
— Почему же?
— Потому что ты выросла просто сногсшибательной. Я бы не отказался прижать тебя к этой стене против твоей воли и полакомиться тобой в свое удовольствие.
В животе бурлит от отвращения, и я медленно наклоняюсь к нему.