К-394
Шрифт:
Двигаясь по следам шагов, которые вели вверх по дюне рядом с домом, я обнаружила мужчину, которого искала, сидящим в шезлонге на песке. Он был без рубашки - с загорелой, мускулистой спиной, выставленной напоказ, и в черных баскетбольных шортах, которые сменили джинсы. С моей точки обзора я смогла разглядеть мобильный телефон, прижатый к его уху. Он выглядел таким же измученным, как и я, и каждая фибра моего существа кричала, чтобы я утешила его, уняв боль и ярость, но я знала, что последнее, чего бы он хотел, это хоть каплю сочувствия с моей стороны.
Тихими
– Я не знаю, мама, правда не знаю, - услышала я его слова, и мое сердце тут же рухнуло вниз.
Забежав за хижину спасателей, которая служила барьером между нами, я прижалась к шершавому дереву и внимательно прислушалась к разговору, который происходил в десяти шагах от меня.
– Я же сказал тебе, ма. Я помогаю другу… Да, той самой.
Я зажала рот рукой, чтобы заглушить свой вздох.
Что за черт? Он рассказывал обо мне своей маме?
– Я не могу тебе сказать, - тихо произнес он, побуждая меня выглянуть из-за угла.
Он облокотился на колени, низко склонив голову, и выглядел еще более напряженным, чем тогда, когда я впервые увидела его из-за дюны.
– Я знаю, мама, но не могу, просто не могу. Я не знаю, когда вернусь, но обещаю, что скоро. Просто успокойся, пожалуйста.
Слезы навернулись на глаза при мысли о том, что он чувствует, и что чувствует его мать. Я оторвала его от привычной жизни, от работы и семьи, а все потому, что солгала. Если бы я была честна с папой, Ксандеру не пришлось бы сейчас находиться здесь. Я могла бы отправиться на дело ЛеРу одна, как и планировала все это время. Но нет, я оказалась эгоистичной сукой, и, очевидно, еще и глупой, которая так и не поняла, что ложь никогда не является решением чего-либо в жизни, независимо от того, насколько она велика или мала.
– Я буду звонить каждый день, хорошо?
– сказал он, и его голос слегка дрогнул.
Этот убитый горем звук попал прямо в мое сердце, расколов его еще больше, хотя я не была уверена, что это вообще возможно. Слезы, которые я так старалась сдержать, потекли по моим щекам в тот же момент, когда Ксандер оказался рядом со мной.
– Значит, ты еще и подслушиваешь?!
– прорычал он, сжимая руки в кулаки.
Я судорожно замотала головой, вытирая слезы, стекающие по лицу.
– Нет, я просто хотела найти тебя, и когда увидела, что ты разговариваешь по телефону, решила подождать, пока ты…
– Ты не могла подождать в доме?
– огрызнулся он.
– Наверное, могла бы, но просто…
– Просто ты решила, что можно подождать и здесь. Что ж, позволь мне прояснить тебе ситуацию, Иден. Тебе не стоит разыскивать меня. Более того, я не хочу, чтобы ты меня разыскивала. Так что иди своей дорогой и делай все, что тебе нужно. А я буду здесь, беспокоясь о своей больной матери, которая, кстати, сейчас сходит с ума, потому что я просто сорвался с места и уехал
Мне казалось, что я задыхаюсь, наблюдая, как он решительно направляется обратно к дому. Его слова, его тон, все в этой ситуации воспринималось как режущие удары ножом по нутру. Десятки чувств выплескивались на поверхность, и ни с одним из них я не знала, как справиться.
– Ксандер!
– окликнула я, пошатываясь на песке в нескольких шагах позади него.
Он остановился и повернул голову, глядя на меня через плечо.
– Мне жаль, - произнесла я, и мой голос был тихим и пристыженным.
– Еще бы, - прорычал он.
– Из-за тебя может умереть тяжело больная женщина.
И после этих слов он снова направился к дому, оставив меня в тени. Слезы потекли вновь, и я рухнула на песок, размышляя, что, черт возьми, мне делать и как - если это вообще возможно - сохранить хоть какое-то подобие взаимоотношений с человеком, который так стремительно превратился из возлюбленного во врага.
***
ЛеРу наконец-то позвонил. Почти три дня спустя.
Уверена, вы можете себе представить, что это не вызвало восторга у Ксандера. Семьдесят два часа, предшествовавшие звонку, были чертовски тяжелыми. Ни одного взгляда в мою сторону, ни одного вздоха, ничего. Я чувствовала себя такой маленькой и несчастной, хотя на самом деле у меня не было никакого права так себя ощущать. Я сама сотворила это с собой, поэтому просто старалась не попадаться ему на глаза. Хотя это было не самой простой задачей, когда мы заключены в одном пространстве, пока, наконец, французик не решил, что готов пощадить нас и наконец-то приступить к шоу.
Ксандер снова куда-то ушел, когда на тумбочке зажужжал телефон. Я не боялась его, но было в нем что-то такое, вызывающее неприятное ощущение, от которого я не могла избавиться, и кажущиеся искренними любезности, которые ЛеРу говорил мне, тоже не способствовали ослаблению этого чувства. Его голос был подобен яду, капающему мне в ухо. Он немного поболтал, в то время как я ожидала инструктажа, как это обычно происходило с папой, но все, что француз дал мне, это имя (точнее имена) тех, кто якобы нанес ему обиду, адрес, по которому я могла найти их, и сообщение, которое нужно передать перед лишением жизни. Лично мне последний пункт показался бессмысленным, но я оставила это замечание при себе.
Дэнни Тао и его деловой партнер, Ким Нгуен, были первыми в моем бесконечном списке для ЛеРу. Они владели мясным рынком примерно в четырех часах езды к югу от города и, очевидно, заняли у Гаспара довольно много денег, которые, по всей видимости, еще предстояло вернуть. Сказать, что я была не в восторге от того, что меня ожидало, значило не сказать ничего. В животе образовался узел размером с Техас, который не могла развязать никакая ободряющая речь. Вечное молчание Ксандера тоже усложняло ситуацию, особенно в машине, где было тесно, отчего я еще острее чувствовала, что очень тоскую по нему.