К новому берегу
Шрифт:
Айвар покраснел.
— Я совсем не оправдываю это. На его месте я бы давно отказался от мельницы, но он об этом и слышать не хочет. А если он заупрямится, то убедить его нет возможности, в особенности когда на его стороне закон. А здесь дело обстоит именно так.
Дальнейший разговор не клеился.
Через час они расстались у сада усадьбы Урги.
Весь вечер Айвар просидел в своей комнате. Горькое обвинение, брошенное Артуром классу, к которому принадлежал Рейнис Тауринь, не выходило из головы юноши. Айвар понимал, что это обвинение относится и к нему, ведь он был приемным сыном Тауриня. Эта мысль угнетала его, но избавиться от нее он не мог.
В понедельник вечером Айвар поехал на станцию встречать Тауриня. По дороге со станции Тауринь рассказал, что мать осталась в Кемери и вернется только через месяц.
— Я привез тебе охотничье ружье, — сказал он. — Пора учиться стрелять. У нас в роду все мужчины были хорошими стрелками, ты не должен быть исключением.
Айвар кивнул в знак согласия головой и продолжал молчать.
— Что с тобой? — спросил Тауринь. — О чем ты думаешь?
Айвар попытался улыбнуться, но улыбка получилась деланная.
— Просто так. Интересно, какой доход приносит наша усадьба в год? Наверно, довольно большую сумму?
— Ничего, довольно основательную, — засмеялся Тауринь. — Писать ее приходится с четырьмя нулями.
— И сколько остается чистой прибыли?
— Почти половина.
— Значит, вы с матерью вдвоем получаете намного больше всех батраков и батрачек, вместе взятых.
— Конечно. А что в этом плохого?
— Правильно ли это, отец?
— Конечно, правильно. Усадьба ведь принадлежит мне. Земля, скот, машины, семена — все мое. За вложенный капитал мне причитается законный процент.
— А откуда взялся этот капитал? Было же время, когда его не было…
Тауринь круто обернулся к Айвару и посмотрел на него сверлящим взглядом.
— Послушай, Айвар, что это за речи? Где ты нахватался этих глупостей?
Просто так… — ответил Айвар, избегая взгляда Тауриня. — Задумался. Нечаянно пришло в голову.
— Нечаянно? С кем ты разговаривал в последние дни?
— Почти ни с кем.
— Смотри… — Тауринь погрозил пальцем. — Сейчас же выбрось из головы эти глупые вопросы. С ними далеко не уедешь. И пойми раз навсегда: что наше — то наше. Мы в своем добре ни перед кем не обязаны отчитываться. Пусть другие завидуют. Если кто-нибудь начнет болтать что-нибудь подобное, плюнь ему в глаза и пошли ко всем чертям. Подожди еще несколько лет — в Ургах появится много такого, о чем наши завистники и понятия не имеют. Только научись удерживать все это в своих руках.
Молча и угрюмо просидел Тауринь в дрожках остальной путь.
Выпрячь рысака опять велели Артуру. Тауринь отдал чемодан Айвару, подождал, пока тот скрылся за углом каретника, а затем с показным равнодушием спросил:
— Как провели воскресенье? Наверно, потанцевали на вечеринке?
— Я на вечеринке не был, — ответил Артур, развязывая ремень седелки. — Что делают люди в воскресенье? Отдыхал.
— Отдыхать можно по-разному, — сказал хозяин и пошел в дом.
Он поговорил в этот вечер чуть ли не со всеми работниками и работницами, был необычайно болтлив и любопытен, спрашивал о всяких мелочах. Люди решили, что Тауринь в Риге выпил лишнего и это развязало ему язык. Но он почти ничего не пил, если не считать нескольких рюмочек коньяку в станционном буфете. Из разговоров он узнал все, что его интересовало: Айвар встретился с батраком, они целый день вместе ловили раков на Инчупе.
«Вот откуда дует этот дурной ветер… — подумал Тауринь. — Ничего, сейчас прикроем эту дыру».
Поздно вечером, когда в Ургах все спали, хозяин послал кухарку за Артуром Лидумом, велел ему тотчас явиться к нему. Тауринь не кричал, не ругался, только подал ему заготовленную квитанцию и велел расписаться в получении заработной платы.
— Я вам плачу за две недели вперед. Получите деньги и сегодня же ночью оставьте мою усадьбу. Если до утра не уберетесь, дам знать о вас полиции. И попробуйте только еще когда-нибудь засорять мозги моему сыну — тогда скоро попадете в серый дом за Матвеевским кладбищем.
Артур посмотрел на него, повел плечами и сказал:
— Как хотите…
Он вышел, не попрощавшись, и в ту же ночь, собрав пожитки, отправился на станцию.
Айвар, узнав утром о случившемся, побледнел и весь день избегал Тауриня. «Артур теперь считает, что я не сдержал слова и передал отцу разговор у реки. Нет, у отца нельзя было искать правды… — тоскливо подумал юноша. — Я не виноват, Артур, ты слышишь, я не предал тебя. Я это докажу!»
Когда и на другой день Айвар продолжал избегать приемного отца, Тауринь велел разыскать его.
— Сопляк! — зашипел Тауринь, оставшись с ним наедине в охотничьей комнате. — Такова твоя благодарность за то, что вытащил тебя из грязи? Кем бы ты был сегодня, если бы я не принял тебя в свою семью? Голью, отбросом и обузой общества! И ему еще не стыдно разыгрывать из себя обиженного.
С перекошенным лицом, сжатыми кулаками он стал наступать на юношу и вдруг размахнулся, намереваясь закатить Айвару оплеуху. Юноша отступил и выпрямился. Глаза его угрожающе сверкнули и голос дрожал от волнения, когда он сказал Тауриню:
— Если я для тебя стал отбросом и обузой, могу уйти… освободить тебя от надоевшего бремени, И если ты меня ударишь, я действительно уйду.
От изумления рот Тауриня так и остался открытым, но угроза Айвара подействовала отрезвляюще. Поднятая для удара рука вяло опустилась, лицо судорожно передернулось.
— Ладно, не будем ссориться… — сказал он. — Но эти безумные мысли надо выбросить из головы. С такими мыслями в этом доме жить нельзя. Зачем ты ломаешь голову над всякими глупостями? Если тебе что-либо непонятно в жизни, смотри на меня. Я для тебя образен на всю жизнь. Постарайся подражать мне, и ты всегда будешь на правильном пути. Что тебе еще нужно? Разве этого недостаточно?
«Нет, мне этого недостаточно!» — хотел крикнуть Айвар этому жестокому, самоуверенному человеку, который старался навязать свою волю всем, кто от него зависел. Зависел от него и Айвар, поэтому он молчал.
Глава шестая
1
Новое распоряжение правительства Ульманиса об увеличении срока обучения в средних школах на один год поставило Ильзу и Артура в крайне затруднительное положение: это означало, что Артуру надо учиться еще два года и что старой, поношенной формы не хватит до окончания школы.