К востоку от Малакки
Шрифт:
Я услышал, как он прошептал: «Да, сэр», и затем, жестом указав Спенсеру и Крампу следовать за мной, направился к темным теням под деревьями.
До светового дня оставалось около пяти часов. Более чем достаточно, чтобы преодолеть милю или около того до другой стороны острова, откуда мы сможем увидеть, стоит ли там кто-нибудь в заливе. Но отсутствие жилья означало также, что троп не было. Нам пришлось пробиваться через лес, и когда мы миновали линию пальм, окаймлявших пляж, идти оказалось труднее, чем я ожидал: под пологом тропического леса росли густые кусты. И хотя лунный свет, просачиваясь сквозь листву, позволял мне выбирать путь сквозь растительность, но мне все равно требовались частые остановки, чтобы посветить фонариком на карманный компас и убедиться, что мы не ходим по кругу в этой темноте.
Мы продвигались медленно. Чтобы поставить ногу, приходилось осторожно нащупывать почву впереди нас. Казалось, мы производили ужасно много шума, барахтаясь и продираясь сквозь кусты, которые неохотно пропускали нас. Позади меня я слышал затрудненное дыхание Спенсера и его проклятия, когда он терял равновесие или врезался в колючий кустарник, терзавший его руки и лицо. Я явно переоценил его умения ведения войны в джунглях.
Крампа я не слышал, что было неудивительно, так как он был подходящим человеком, чтобы прикрывать спину. Мальчишкой, живущим в убогих бедных улочках Уоппинга, он научился передвигаться в темноте, шастая по переулкам, через заборы и стены доков, где он воровал все, что мог продать или обменять, чтобы было что поесть и во что одеться. Он превозмог ночные страхи, и опасность сверкающих в темноте ножей и тяжелых ботинок была для него большей угрозой, чем укусы летучих мышей или нападение крыс. Так что я не думал, что колючие кусты или возможность появления змей и тропических пауков внушали ему большой ужас. Это было слабым утешением, потому что я не мог сказать то же самое о себе. Однако в джунглях было на удивление тихо. Подозрительно тихо. Ни кваканья лягушек, ни жужжания сверчков, ни писка летучих мышей. Единственное, что я слышал, были те звуки, которые мы производили сами, пробираясь через подлесок к противоположной стороне острова.
И все-таки я что-то чувствовал. Мы не видели ни единого человека ни на одном из близлежащих островов. Ни струйки дыма от приготовления пищи на костре, ни далекого отблеска фонаря на рыбацком каноэ, ни смуглой фигуры, скользящей между деревьями. Ничего. Но я чувствовал, что мы не одни. Я не слышал этого, не говоря уже о том, чтобы видеть это в темноте, но я мог это чувствовать. Кто-то или что-то было с нами в джунглях. Смотрит на нас? Или охотится на нас? Или, возможно, это было просто мое перевозбужденное воображение.
Почти не осознавая этого, мои движения стали осторожными. Опуская ноги при каждом шаге и осторожно скользя по кустам, я старался свести к минимуму издаваемый шум. Сзади я услышал ругань Спенсера, споткнувшегося о камень. Похоже было, он отставал, поэтому я остановился в черной тени повалившегося дерева, поджидая его. Стоя неподвижно и безмолвно, затаив дыхание, я медленно поворачивал голову из стороны в сторону, внимательно прислушиваясь к малейшему звуку. Ничего не было слышно. Ничего, кроме пульсирующего шума в ушах от легкого прилива крови. Ничего, кроме пробормотавшего проклятие Спенсера, когда еще одна ветка поцарапала его лицо. Ничего ... кроме легчайшего шороха, легчайшего шепота потревоженных листьев. Моя рука упала на пояс, и я потянулся за ножом в ножнах.
Могучая рука заткнула мне рот, и острый конец лезвия прижался к моему горлу.
— Веди себя тихо, — прошептал мне на ухо голос. — Не сопротивляйся, и твое горло останется целым.
Я чувствовал грубую силу в руках, которые держали меня, и знал, что нож перережет мне горло, как только я рыпнусь. Я расслабился и опустил руки.
— Вот и молодец. Сейчас я уберу руку с твоего рта, а ты расскажешь мне, кто ты и что здесь делаешь. Если же закричишь...
Острие ножа глубже вонзилось мне в шею, чтобы подчеркнуть серьезность его слов. Мужчина с ножом не был японцем, это я мог понять по его акценту, а позади Крамп все еще бесшумно скользил сквозь кусты и, наткнувшись на нас, сможет быстро расправиться с ним. При условии, что у меня тем временем шкура останется целой.
— Мы с судна, стоящего на якоре у лагуны.
— Вы британцы?
— Ага.
— Ваше судно называется "Ориентал Венчур"?
Несмотря на нож, приставленный к горлу, от удивления я напрягся, и мне пришлось заставить себя расслабиться.
— Да.
Я был еще больше удивлен, когда нож был убран, а хватка, державшая меня, исчезла. Я обернулся, ожидая увидеть мужчину, который схватил меня, но увидел только темноту и услышал низкий хриплый смешок. Кем бы он ни был, он снова растворился в тени.
— Увидеть меня нелегко, но я все еще здесь. Позови своих друзей. Если вы ищете "Нимрод", я могу вам помочь его найти.
Я крикнул, и Спенсер с Крампом пробрались сквозь подлесок на звук моего голоса, в котором мне удалось не допустить испуганной нотки. Они нашли меня на крошечной поляне, всматривающимся в кусты.
— Несколько секунд назад здесь был человек, который сказал, что может помочь нам найти "Нимрод".
Это прозвучало нелепо, и я увидел в лунном свете лицо Крампа с недоверчивой улыбкой человека, который подумал, что у его капитана поехала крыша. Но при виде огромного островитянина, материализовавшегося из кустов, улыбка застыла на его губах.
— Кто вы, черт побери? — рявкнул я, потирая шею там, где все еще чувствовал острие его лезвия.
— Полегче, сэр, — ответил он. — Я Рату, рулевой с "Нимрода". Если вы, джентльмены, ищите нас, то я очень рад вас видеть. Если нет, — в лунном свете зловеще сверкнуло лезвие ножа, — вы, вероятно, не вернетесь назад.
Нас было трое против одного, но что-то подсказало мне, что Рату, если его так в самом деле звали, гораздо лучше чувствует себя в темноте джунглей, чем мы. А если он был с "Нимрода", то, вероятно, знал, что с ним произошло. Если только это не было ловушкой, и те, кто его захватил, поджидали нас. Но как они могли узнать, что мы идем?
— Ну-ка, повежливей, и убери этот нож. Ты разговариваешь с капитаном, — прорычал Крамп, вытаскивая из ножен свой нож и приседая, готовый броситься на еле видимую фигуру, почти незаметную на фоне кустов.
— Подожди, чиппи. — Я схватил его за руку. — Думаю, с ним все в порядке. — Я повернулся к Рату, чьи глаза яростно блестели в лунном свете, как у какой-нибудь пантеры. — Я Роуден, капитан парохода "Ориентал Венчур", — объяснил я. — Три дня назад мы получили обрывок радиопередачи с "Нимрода". Я знаю вашего капитана Джима Коффина и решил разобраться в случившемся. В сообщении говорилось, что вы подверглись нападению подводной лодки.
— Подлодка! Да, это верно. Но они ошиблись, им нужны были вы. Но теперь, после их нападения, думаю, что мы на одной стороне. Если вы хотите знать, что случилось, я отведу вас туда, где вы сможете увидеть и "Нимрод", и подводную лодку.
Я решил, что дальнейшие вопросы — а их у меня было много — могут подождать, пока мы не увидим то, что Рату обещал нам показать. Итак, мы последовали за ним, пока он вел нас через джунгли, без колебаний находя путь в почти полной темноте по едва заметной тропе, которая полого уходила вверх к тому, что, как я предположил, было вершиной одного из невысоких холмов острова. Это могло быть ловушкой, но теперь в моих пальцах не было покалываний, и я чувствовал, что могу ему доверять. Тем не менее, было трудно поспевать за ним. Рату, казалось, скользил по кустам и камням, как будто его ноги точно знали, что находится на их пути, и к тому времени, когда мы достигли песчаной вершины холма, я сильно вспотел. Чтобы сориентироваться, я взглянул на небо, а затем посмотрел на восток, туда, где между редкими деревьями был отчетливо виден залив. Заходящая луна отбрасывала серебристую рябь на поверхность темной как чернила воды, и я последовал взглядом за протянутой рукой Рату. Очертания корпусов разглядеть не удавалось, но были видны якорные огни двух судов. Ближе виднелся только один огонь, а подальше видны были два огня большого судна и под ними тусклая цепочка палубного освещения.