К востоку от Малакки
Шрифт:
Однако у меня не было времени для подобных размышлений. Я поручил Мак-Грату чаще снимать показания лага и вести исполнительную прокладку курса по счислению, надеясь, что в моих расчетах нет места для ошибок. Поэтому у меня с души свалился камень, когда Рату объявил, что мы прибыли в нужное место как раз в то время, когда и я пришел к такому же выводу.
Было уже около полуночи, и, повернув судно так, чтобы уменьшить бортовую качку, я снизил ход до минимума настолько, чтобы только поддерживать управляемость. Затем я приказал спустить шлюпки и передал команду судном Гриффиту. Все, что ему нужно было сделать, это держаться достаточно далеко от берега, чтобы обезопасить себя от рифа, но в то же время достаточно близко, чтобы увидеть наши сигнальные ракеты. Затем либо уходить, либо, если мы просигнализируем об успехе, на рассвете завести судно в ту же бухточку, что и прежде, и встать там на якорь. Это звучало достаточно просто, но до рассвета у него не было возможности точно определить место судна, и ему оставалось только постоянно замерять глубины. Однако он был хорошим штурманом, и они оба, он и Мак-Грат, были хорошими моряками, поэтому я мог ему доверять. Но если он посадит корабль на мель, а сняться с мели нам не удастся, тогда, если все пройдет успешно, мы отправимся в путь на борту "Нимрода". И мне будут предстоять тяжелые объяснения.
Перед тем, как покинуть мостик, я взял компасный пеленг на небольшое темное пятно в белеющей полосе прибоя, отмечавшее узкий проход через риф. После затишья предыдущих двух дней с востока пошла длинная зыбь, которая, возможно, свидетельствовала о шторме далеко в Тихом океане. Хотя она и не была достаточно большой, чтобы вызвать какие-либо серьезные трудности при спуске шлюпок на воду, но гул волн, разбивавшихся о риф, был хорошо слышен. Это делало проход более заметным, но для безопасного прохождения требовалось осторожное управление и расчет. Любая неверная оценка привела бы к тому, что шлюпка разбилась бы об острые кораллы, приведя людей к гибели.
Я взял на себя командование первой шлюпкой, назначив Рату лоцманом, который будет указывать путь через проход в рифе в лагуну. Лотер и майор Спенсер последуют за нами на второй шлюпке, в которую поместили большую часть оружия и взрывчатки. Войдя в лагуну (если предположить, что мы туда попали), мы не могли позволить никакому звуку выдать наше присутствие. Вот почему Мак-Грат обучал моряков искусству бесшумной гребли. Сначала смазать уключины маслом и обернуть их старой тряпкой, чтобы заглушить скрип, а затем показать, как выносить плашмя лопасти весел после гребка, чтобы избежать всплесков.
Из спущенной на воду шлюпки я махнул рукой Гриффиту и увидел, как его темный силуэт на крыле мостика поднял руку в ответ. Вода забурлила под кормой "Ориентал Венчура", и он двинулся на восток прочь от опасностей рифа, ускользая в темноту и оставляя за собой пенный след кильватерной струи. Гребцы принялись за работу, Крамп сидел за румпелем, шлюпка Лотера следовала за нами. Луна все еще была на небе, но ее свет приглушался грядой облаков. Тем не менее, белая линия прибоя была отчетливо видна на западе, где чернильная тьма острова сливалась с небом. Со шлюпки, находившейся низко на воде, проход между бурунами был незаметен, но Крамп правил по компасному курсу, который я засек перед тем, как покинуть мостик.
Согласно лоции, течение должно было идти к северо-востоку со скоростью около одного узла, а это означало, что за двадцать минут, которые потребуются нам, чтобы добраться до рифа, нас может унести на 300 ярдов в этом направлении. Я сделал поправку на это и приказал Крампу изменить курс на румб к западу, чтобы нас не пронесло мимо прохода. Взглянув за корму, я убедился, что Лотер тоже изменил курс, следуя точно за нами. Обе шлюпки были вельботами с прочной обшивкой внакрой, предназначенными для работы в открытых водах. В опытных руках это были хорошие ходоки, но тренировки под руководством Мак-Грата вскоре были забыты, так как гребцы боролись с волной и отказались от любых попыток грести тихо. Вряд ли это имело значение: рокот прибоя заглушал любой шум. Но когда мы окажемся в тишине лагуны, все будет по-другому.
Рату, огромный фиджиец, сидел на носу. Его зрение и слух были такими же острыми, как у лесного кота, и он смог почувствовать затишье в шуме прибоя, которое означало вход в узкий проход. Проследив за направлением его вытянутой руки, я приказал Крампу изменить курс на полрумба вправо. Если у меня и были кой-какие сомнения в том, что Рату сможет безопасно провести нас через проход в лагуну, то наблюдение за тем, как он направляет корабль к месту высадки, используя только свои тайные, но отточенные навигационные инстинкты, развеяло их. Но что еще более удивительно, Рату оказался толковым помощником Спенсеру и Лотеру в обучении экипажа обращаться с винтовками и ручными гранатами. Я спросил, откуда у него такие познания. Он усмехнулся и пожал плечами, признав только, что некоторое время служил в фиджийской армии, прежде чем устроился работать на табачной плантации на Филиппинах. Там он помог молодому Джиму Коффину в драке с американским табачным плантатором, и с тех пор они плавали вместе.
Нам все еще нужно было безопасно провести обе шлюпки через риф, и предостерегающий оклик Рату с носа шлюпки указал на то, что мы приближаемся к проходу. В темноте по обеим сторонам тянулась белеющая линия прибоя, где волны с грохотом бились о коралловый барьер. Прямо по носу виднелась темная пропасть, ведущая к спокойной лагуне. Она выглядела пугающе узкой, с опасными бурунами по сторонам.
— Легче грести!
Я повернул голову и, убедившись, что Лотер следует точно за нами, поднял руку в условленном знаке, чтобы он задержался, пока как мы не проскочим эту узкую щель.
Надо было тщательно рассчитать время нашего последнего рывка, чтобы с набегающей волной зыби пройти через проход с достаточной для сохранения управляемости скоростью и не коснуться бортами об острые, как бритва, головы кораллов, выстроившиеся по сторонам.
Наблюдая, как большие гладкие гребни вздымаются из темноты, считая секунды между ними, я нащупывал подходящий момент. Молодым моряком я провел много часов на маленьких плавсредствах, а Крамп практически вырос на них, но во рту у меня пересохло и рука крепко сжимала планширь, пока я ждал подходящего момента.
Вершина пологой волны прошла под шлюпкой, подняв ее и позволив мне окончательно убедиться, что мы нацелены точно на середину прохода.
— А теперь навались, ребята! — крикнул я, когда мы попали в подошву набегавшей волны. — Вложите все силы.
Шлюпка рванулась вперед, движимая таким напряжением мускулов, что сгибались весла. Почувствовав подъем на следующую вершину волны, я быстро помолился святому Вулосу, чтобы мой расчет оказался правильным.
— Навались, навались! — крикнул я.
Шлюпка набрала скорость, когда волна подняла ее, неся вперед к опасным бурунам. Я почувствовал, как корма стала уваливаться, но Крамп яростно дернул румпель, чтобы исправить это. Теперь мы оседлали волну, двигаясь несколько впереди гребня, команда изо всех сил пыталась сохранить темп движения. Затем мы влетели в щель, буруны по обе стороны, для весел едва хватало места, под килем всего несколько дюймов кипящей воды. Но этого оказалось достаточно, и мы вылетели, как пробка из бутылки, в тишину лагуны.