К востоку от Малакки
Шрифт:
— Хороший вопрос, майор. — Я сам об этом думал. Если нацисты преследовали меня, то было бы несправедливо бросить Джима Коффина на милость захватчиков. — Интересно, имеют ли они какое-либо представление о том, что именно Коффин пытался передать, когда они атаковали, или о том, что кто-то мог это услышать, — продолжил я, формируя зародыш появившейся идеи.
— Возможно, нацистский капитан думает, что он в безопасности, особенно на территории, контролируемой Японией. Он, вероятно, думает, что напасть на него здесь и в голову не придет никому, не говоря уже о банде хулиганов с другого судна-бродяги.
— О хулиганстве мы позаботимся, — фыркнул я, довольный тем, что майор уловил ход моих мыслей. — Но даже с учетом элемента неожиданности нам все равно понадобится приличный план, чтобы вывести из строя подлодку и освободить "Нимрод". Неизбежно возникнет стрельба, которую могут услышать японцы. У них здесь есть войска или военные корабли?
— Судя по тому, что нам в Лондоне известно, капитан, японцы не так сильно интересуются этими островами. Они получили мандат Лиги Наций в качестве приза за то, что очутились на стороне победителей. Но здесь для них привлекательного немного. Вероятно, есть какой-то администратор, вышедший на пенсию или изгнанный в Корор за то, что он расстроил чем-то императора. Я сомневаюсь, что там много военных. В любом случае Корор находится в добрых десяти милях от нас, никакой стрельбы с такого расстояния они не услышат.
— Звучит обнадеживающе, майор, но у нас все еще есть подлодка и несколько десятков нацистов, с которыми нужно разобраться. Я предлагаю вернуться на судно, и вы с коммандером Лотером сложите свой военный опыт и придумаете план. Нацисты могут чувствовать себя в безопасности, но в конце концов они поймут, что Коффин говорит правду, и что потом? Неужели они просто отпустят его и признают, что совершили акт пиратства в мирное время?
Я встал и взглянул на восток. Горизонт начал светлеть. Пора было двигаться, а не то Мак-Грат выполнит приказ и покинет нас.
— Пошли, что ли, — сказал я, подгоняя спутников. —У нас еще масса дел.
Закат застал "Ориентал Венчур" медленно двигавшимся на запад, прочь от своей якорной стоянки между островками. Любой, кто наблюдал бы за нами в течение дня, мог подумать, что мы остановились для временного ремонта, хотя он также мог быть заинтригован, наблюдая, как команда тренируется в гребле на судовых шлюпках. На воду была спущена еще одна, и на обеих гребли с энтузиазмом вокруг судна в течение нескольких часов, после чего их вспотевшие команды смогли остыть, прыгая в воду, плавая в ней, брызгая и хохоча, пока появившийся вдалеке плавник акулы не заставил их вскарабкаться на борт судна. Затем, ближе к вечеру, шлюпки были подняты на борт, якорь выбран, я вывел судно из бухточки и взял курс строго на запад, к заходящему солнцу.
В течение дня мы не видели никаких признаков человеческой активности на берегу, и я был достаточно уверен, что никто не видел ни наш приход, ни наш уход, но я решил не рисковать и продолжал идти на запад, пока островки не исчезли в темноте. Потом я повернул на юг, а затем и на восток, возвращаясь обратно к рифу и держась подальше от берега, чтобы не натолкнуться на камни. Чтобы оставаться невидимым в темноте, я также приказал затемнить судно. Палубное освещение и навигационные огни были выключены, и Лотер проверил, все ли заглушки поставлены на иллюминаторах, так чтобы ни единый лучик света не прорывался наружу.
Однако подготовка судна была простой задачей. Большее беспокойство у меня вызывали офицеры и команда. За исключением Лотера и майора Спенсера, все они были гражданскими лицами, а то, что я просил их сделать — увести "Нимрод" из-под прицела пушек подводной лодки, экипаж которой не будет сидеть сложа руки, — было больше похоже на военную операцию. Однако большинство мужчин и раньше принимали участие в довольно непростых действиях, некоторые даже под моим командованием. Пиратство на китайском побережье или борьба с британцами в Сомали были сопряжены с немалой долей опасностей. Но здесь все было по-другому. Мы столкнемся с безжалостным врагом без всякого вознаграждения. Не будет ни призов за успех, ни богатства, ни славы. Только возможность ран и, в случае проигрыша, неизбежность смерти.
Я намеревался сам возглавить вылазку, и мне нужны были Лотер и Спенсер с их военным прошлым — позаботиться об оружии и взрывчатке. Крамп сам настаивал на том, чтобы пойти, и я знал, что всегда могу на него положиться. А Гриффит и Мак-Грат были разочарованы моим решением оставить их на борту. Я видел в их глазах зависть и вполне понимал их, так как и сам, очевидно, не изжил в достаточной степени юношеского стремления к приключениям. Однако нельзя было оставлять судно без офицеров, ведь если что-то пойдет не так, они смогут увести судно в ближайший дружественный порт и сообщить там о произошедшем. Старший механик Фрейзер также нуждался в людях для поддержания работы машины и котлов. Мне нужны были люди, которые могли бы грести и применить оружие при необходимости. На боцмана и старшего кочегара я возложил подбор добровольцев, недостатка в которых не было. Однако в душе я надеялся, что, после того как мы ее освободим, команда "Нимрода" сама сможет вернуть свое судно, если Лотеру и Спенсеру удастся отвлечь подводную лодку. О подвигах Мрачного Джима Коффина и его головорезов в Южно-Китайском море ходили легенды. Если кто-то и сможет одолеть группу нацистских моряков, то это именно они. Тем не менее, это было рискованным делом, и мы вполне можем потерпеть неудачу и потерять людей.
План, который разработали Спенсер и Лотер, казалось, имел разумные шансы на успех при условии, что мы сможем освободить команду Джима Коффина и сохранить элемент неожиданности. Несколько моментов неразберихи со стороны немецких моряков, большинство из которых будет крепко спать в своих койках, определят разницу между успехом и неудачей. А теперь, при полном затемнении судна, мы направились к южной оконечности острова Мехерчар.
Внешний край рифа в этом месте подходил вплотную к острову, и водное пространство между ними было заполнено выступающими верхушками рифов и песчаных отмелей. Однако Рату использовал свое время на берегу с пользой и заметил крошечную брешь в рифе, ведущую к узкому извилистому проходу, который позволял лодкам обогнуть южный берег Мехерчара и войти в залив рядом со стоявшей на якоре подводной лодкой. Он указал мне его на карте. Грести здесь было гораздо меньшее расстояние, чем от нашей первоначальной якорной стоянки в западной бухточке. Но сначала надо было найти правильную точку спуска шлюпок в темноте, руководствуясь только счислением и интуицией.
На выходе Рату спросил разрешения встать на руль. Как рулевой "Нимрода" он быстро почувствовал руль ее систер-шипа, и я был впечатлен его умением. Судя по его разговорам, он глубоко уважал и был привязан к капитану Коффину. Было видно, что моряк он отменный. Я поинтересовался, где он приобрел свои навыки, и его ответ меня не удивил. Фиджийцы были прямыми потомками великих полинезийских мореплавателей, которые водили свои проа — парусные каноэ с двойным корпусом — на огромные расстояния по Тихому океану, используя знания о звездах, пассатах, течениях, волновых режимах и перелетных птицах, передаваемых от поколения к поколению. Рату учился у деда, и утверждал, что может найти путь к любому месту в Тихом океане. Верно это или нет, но он сразу понял проблему точного выхода в точку высадки десанта и заверил меня, что сможет провести нас туда.
Я наблюдал, как он стоял на руле, используя звезды для определения направления и времени, ощущая ветер на своем лице через открытые иллюминаторы рулевой рубки, оценивая близость рифа по силе запаха берегового бриза, и искренне восхищался им. В нем чувствовалась сила и благородство, которое я редко, если вообще когда-либо, наблюдал среди подобных мне моряков. Я даже не был уверен, смогу ли я сам претендовать на такое. Или, возможно, это было просто воспоминание о том, как пугающе сильные руки приставили нож к моему горлу.