К заоблачному озеру
Шрифт:
Совершенно отчетливо видно было теперь, как могучий Южный Иныльчек, выплывая из-за скал «броненосца», направляет свое неподвижное течение вниз, в долину, и в то же время одним потоком поворачивает круто навстречу северному рукаву.
Наконец-то мы увидели и озеро! Оно лежало холодное и недоступное, окруженное с севера и юга гигантскими горными хребтами, а с востока и запада — толщей векового льда. Причудливой формы неподвижные айсберги усеивали его поверхность.
Широкие полыньи в эту минуту были ярко-голубого цвета. Равнодушно отражали они покрытые снегом горы и легкие облака, рождавшиеся у их вершины.
У
Ущелье поднималось вверх крутой каменной осыпью. Снега отсюда мы не видели, однако по опыту прошлого года я хорошо знал, что ожидает нас на перевале.
Положение показалось мне безнадежным. Но Сухорецкий деятельно распоряжался устройством бивака, сличал номера вьюков со своими записками в тетради. Гусев внимательно изучал в бинокль противоположный склон ущелья. Николай Николаевич, сверившись с часами Сухорецкого, как всегда, вытащил пращевидный термометр и сосредоточенно принялся его раскручивать. Ничто не могло нарушить расписания его ежедневных метеорологических наблюдений.
Когда Сухорецкий, Гусев и Шекланов спустились вниз, к заливу, было уже два часа. Они долго пили воду у маленького ручейка, выбегавшего из-под камня, затем, посоветовавшись, разделились и начали подъем.
Валентин своим ровным шагом пошел вверх к гребню, изредка останавливаясь и поджидая Шекланова. Сухорецкий направился к противоположному скалистому склону ущелья.
Наконец, мы устали следить в бинокль за их фигурами и принялись готовиться к ночлегу. Пришлось вырыть еще две площадки, чтобы ночью во время сна не скатиться вниз. Просто поставить палатку на таком склоне было невозможно.
Я предложил начать переправку вещей по лагуне, но Горцев остановил меня.
— Зря это. Они все равно вернутся. Разве вы не видите, что здесь нет никакого пути. Уж поверьте мне, товарищ Рыжов.
Акимхан злобно засмеялся.
— Теке, пожалуй, еще прошел бы, — сказал он молчаливому своему приятелю.
Николай Николаевич достал анероиды, сличил их.
— Три тысячи шестьсот метров над уровнем моря, — сказал он мне. — Знаете, вот этот вид сверху ставит перед нами много очень серьезных вопросов.
— А какие вопросы, Николай Николаевич?
Загрубский не спеша скрутил новую козью ножку.
— Ну, первый и самый основной — это изучение Северного Иныльчека. Тут задачи обычные для всякого ледника — ширина, толщина, скорость течения — отступающий ли он или наступающий, примерный его возраст. Все это довольно просто определить. А вот насчет длины ледника — тут, братец вы мой, загвоздка. Сливается ли он с Южным Иныльчеком или обрывается у озера? Движется ли озеро вниз вместе с ледником или стоит на месте? Почему оно не уходит вниз, в долину? Почему поворачивает к озеру часть Южного Иныльчека? А тут вот эти айсберги — стоят ли они неподвижно или плавают? Может быть, это только возвышенные части ледника, покрытые в летние месяцы водой? Вот поглядите-ка на наше «белое пятно». Ведь оно черным-черно. По всему видно, что там кончается морена. Откуда же эти белые, как сахар, льды в воде? Тут, знаете, голову поломать придется. Обязательно нужно на лед идти, — закончил
— Обязательно, обязательно, — ворчливо повторил Сорокин. — Вместо вашего гробика с мензулой можно было бы двадцать кило образцов захватить. Я вот нашел вчера на морене несколько осколочков! Понимаете — всюду сланцы, а тут вдруг розоватый мрамор. Может быть эти осколки со склонов Хан-Тенгри? Я как подумаю, что не удастся туда пройти, начинаю всех вас ненавидеть. Альпенштоки, восходители… Дороги найти не могут…
— Ну ладно, ладно, — примирительно сказал Загрубский. — Мензулу бросим, будем таскать ваш булыжник. Дайте только сделать съемку. Вы представьте себе, что это значит — снять карту целого района, где до сих пор никогда ни одна живая душа не бывала. А? Ни одна душа! — Николай Николаевич с особым удовольствием повторил несколько раз последние слова:
— Ни одна душа!
Мельком я посмотрел на носильщиков. Они напряженно прислушивались к нашему разговору.
Вдруг со стороны ледника раздался все усиливающийся грохот.
— Смотрите, смотрите! — закричал Горцев.
Мы, разом вскочив на ноги, увидели необыкновенное зрелище.
Белоснежные серраксы Южного Иныльчека — причудливые ледяные фигуры, образовавшиеся под влиянием ветра, солнца и давления льда, — валились в клубах снежной пыли один на другой. Так валят ребята костяшки домино, поставленные гуськом.
Расстояние до места крушения ледяных глыб было довольно большое, и поэтому мы видели сперва, как бесшумно валился ледяной конус, и только через некоторое время, отдаваясь далеко в ущелье, доносился до нас тяжелый грохот.
Природа работала здесь по своему расписанию. Рано утром с восходом солнца начиналось таяние ледников, возникали бесчисленные потоки и ручейки, нагревались моренные камни, примерзшие ко льду.
Многоголосое журчание воды раздавалось тогда со всех сторон, все усиливаясь, по мере того, как восходило солнце. Со звонким цоканьем летели маленькие камешки — один, другой, потом, высоко подпрыгивая, откуда-нибудь с вершины катился большой обломок, увлекая за собой целую каменную стаю.
Днем, когда жара достигала своего предела, голоса ручьев становились все громче, в трещины низвергались «громкокипящие» водопады, валились оттаявшие ледниковые столы и серраксы, а потом из какого-нибудь ущелья с ревом выкатывался грязевой силь, клубясь, спускались со снеговых вершин лавины, проваливались в утробу ледника многотонные валуны морен.
Весь этот шум резко ослабевал, как только на солнце наползали большие тучи.
Вечером постепенно замирали ручьи, затихал ледник и только с выветренных каменистых склонов неслись, словно пущенные чьей-то озорной рукой, обломки породы.
Наступала ночь, но ни на минуту не прекращала природа свой неустанный труд. Замерзая в ледниковых трещинах, вода со страшной силой разрывала вековую толщу ледника, неожиданные обвалы обрушивали в ущелья и долины тысячи пудов снега и льда.
Каким маленьким и беспомощным должен чувствовать себя человек, не понимающий этих могучих явлений природы!
Ежедневно в четыре-пять часов дня снизу из долины сильный порывистый ветер гнал вверх по леднику туман и снеговые тучи.
На склонах гор эти тучи, проходя, оставляли резко очерченный белый след. Ветер скоро стихал, и снова воцарялась ясная, спокойная погода.