К звездам (Клуб Любителей Фантастики — « F»)
Шрифт:
— Можете поговорить, если хотите, — сказал Фрайер. — Здесь все свои.
— Она больна? — спросил Ян.
— Смертельно больна. Ваша честь, — сказал беззубый. — Доктор смотрел ее еще осенью, дал немного лекарств, и все.
— Надо ее отправить в больницу.
— Больница только для умирающих нищих.
— Тогда доктора.
— Она не может до него дойти. А он не придет, если нет денег.
— Но есть же фонды для оказания помощи… людям.
— Есть, — сказал Фрайер, — их вполне достаточно, если на то пошло. Если Безопасности напомнить о ней, то там пожелают узнать, откуда
— Выходит, ей остается только умереть?
— Все мы умрем рано или поздно. Раньше, если в нищете. Пойдем отсюда.
Они не попрощались с беззубым, который подтянул кресло и уселся рядом с кроватью. Ян оглядел помещение, ветхую мебель, санитарную арматуру на стене, еле прикрытой ободранной ширмой. Тюремный подвал выглядел бы лучше.
— Скоро он к нам вернется, — сказал Фрайер. — Хочет немного посидеть с мамой.
— Эта женщина его мать?
— Ну да, с кем не бывает.
Они спустились в подвал, в общественную столовую. Похоже, частная кухня была для бедняков роскошью. За грубыми столами сидели люди всех возрастов, ели или толпились в очереди к окутанному паром прилавку.
— Брось в автомат, когда будешь брать поднос, — сказал Фрайер, вручая Яну красный пластиковый жетон.
Автомат не отпускал поднос, пока не провалился жетон. Ян засеменил за Фрайером, приняв на себя удар полного до краев котла, который тащил потный поваренок. Дальше находилась огромная куча ломтей черного хлеба, и он взял один кусок. Это был обед. Они сели за столик, на котором не было приборов с приправами.
— Как я должен это есть? — спросил Ян, с сомнением гладя в миску.
— Ложкой, а ее нужно всегда носить с собой. Но я захватил две, зная, что тебе это в новинку.
Это была чечевичная похлебка с плавающими в ней кусочками овощей. На вкус неплохая, совершенно без запаха. Еще там были какие-то куски, внешне напоминавшие мясо, но на вкус не имевшие с ним ничего общего.
— Если хочешь, возьми соли из моего кармана, — предложил Фрайер.
— Нет, спасибо. Не думаю, что это поможет. — Ян стал хлебать похлебку, есть хлеб, хоть и черствый, но с отчетливым ореховым привкусом. — Мяса тут нет?
— Нет. Бедные его вообще не едят. Вместо мяса здесь соевый эрзац, по словам хозяев, протеина в нем столько, сколько нужно. Если хочешь сполоснуть рот, кран наверху.
— После. И все продукты такие, как эти?
— Более или менее. Если у люди водятся деньжата, они делают покупки в магазинах. А если нет, то приходится ходить сюда. Прожить на этом можно.
— Я догадываюсь, что можно. Но вряд ли смог бы воспринимать это в качестве ежедневной диеты. — Он замолчал. К ним, неуклюже ступая, приблизился человек и сел за их столик.
— Нелады, Фрайер, — сказал он, глядя при этом на Яна.
Они встали и отошли к стене поговорить. Ян проглотил еще ложку варева, отодвинул миску. Всю жизнь есть такое! Девять десятых рабочих живут в нужде. Не говоря уже об их женах и детях. И все это окружало его постоянно — а он даже не подозревал ни о чем. Он прожил жизнь на верхушке айсберга, не зная о том,
— Мы возвращаемся к машине, кореш, — сказал Фрайер. — Что-то случилось.
— Из-за меня?
— Не знаю. Нас предупредили, и все. Надо убираться отсюда как можно быстрее. Знаю только, что возникли неприятности. И серьезные.
Они быстро пошли. Не бегом, это могло привлечь внимание, а степенно, целенаправленно зашагали по хрустящему снегу, Ян мельком заметил освещенные витрины магазинов, дисплеи, укрытые за замерзшими стеклами. Он подумал о том, что там продается и понял, что они, эти Дисплеи, столь же чужды только что увиденному им, как и лавки на рынке, который он посетил на берегу Красного моря.
У дальней стены гаража Ян достал фонарь, давая Фрайеру возможность выбрать в его тусклом свете нужный ключ. Они встали под навесом, затем вошли в гараж.
— Да будь я проклят! — сказал Фрайер, обшаривая лучом фонарика пустой пол.
— Моя машина исчезла!
Яркий луч ударил им в глаза. Кто-то произнес:
— Стойте на месте и не двигайтесь. И следите за своими руками.
Ян даже не думал двигаться, да и не смог бы, если бы захотел. Он был потрясен — сначала исчезновением машины, потом внезапным окриком. Игра окончена. Он стоял, парализованный этой страшной мыслью.
— Назад под навес, Фрайер, — сказал вновь человек. — Тут есть кое-кто, кого ты не знаешь.
Фрайер поспешно вышел, и человек с фонарем последовал за ним. Когда он проходил, Ян смог лишь едва уловить очертание его фигуры.
— Что случилось?
— Ян, я должна поговорить с тобой, — произнес знакомый голос, как только закрылась дверь. В его руке все еще был фонарь; он поднял его и высветил из тьмы лицо Сары. — Мы не хотели тебя пугать, — сказала она. — Но это крайний случай.
— Пугать? Ничего себе! Да у меня просто сердце остановилось.
— Извини. — Она улыбнулась, но улыбка мгновенно исчезла. — Случилась беда и нам может понадобиться твоя помощь. Один из наших людей схвачен, и мы не можем допустить, чтобы его опознали. Может быть, ты слышал о лагере Слейхилл?
— Нет.
— Это трудовой лагерь в Слэндерленде, на дальнем севере Шотландии, в горах. Мы вполне уверены, что сможем вызволить его из лагеря, это достаточно просто, но не знаем, как увезти из тех мест. Вот почему я вспомнила о тебе и твоих словах, о кроссе на лыжах. Может он уйти оттуда на лыжах?
— Может, если знает местность и ходит на лыжах. Ходит?
— Нет, не думаю, Но он молод и смышлен, и быстро научится. Это трудно?
— Основам научиться легко. Но очень трудно научиться ходить хорошо. Есть у тебя кто-нибудь, кто покажет ему, как… — Внезапно он понял и опять направил фонарик на ее лицо. Она была очень бледна, глаза опущены.
— Да. Я хочу просить о помощи тебя, — сказала Сара. — Мне это не по душе из-за опасности, которой ты подвергаешься, но выхода нет. Если ты согласишься нам помочь, ты, возможно, выполнишь самое важное задание Сопротивления. Но если этого человека не удастся выручить, это приведет, может быть, к полному краху.