Кабинет доктора Ленга
Шрифт:
– Нет, не говорю, и спасибо за вашу любезность.
На самом деле Колдмун бегло говорил по-испански, но решил, что будет полезней скрыть это обстоятельство.
Армендарис помолчал, а потом сказал:
– A?petu waste [139] .
– Ta?ya? wa?chiya?ke [140] , – вздрогнув от неожиданности, ответил Колдмун.
– Рад, что вы все-таки говорите на языке лакота.
– Разумеется, – сказал Колдмун, сообразив, что это была первая проверка и он ее прошел. – Говорю с самого рождения. А вы? Где вы выучили это приветствие?
139
Добрый
140
Рад вас видеть (лакота).
Армендарис рассмеялся:
– Меня глубоко интересует все, что связано с коренными жителями Америки, как вы, наверное, уже догадались. Но не старайтесь подловить меня – это почти все, что я могу сказать на лакота. – Он нерешительно помолчал, но все же спросил: – Простите, но у меня есть такой вопрос: каково это – быть потомком Бешеного Коня? Вот он вы, стоите здесь передо мной… Я едва способен в это поверить.
– Это не так уж и здорово. Каждое утро я просыпаюсь взбешенным.
Армендарис снова расхохотался и хлопнул в ладоши.
– Хорхе покажет вам комнаты. Встретимся в полдень в большом зале. На ланч будет жареный молочный поросенок, наше фирменное блюдо. А после этого поговорим о деле. Разговор будет интересным, не так ли? – Выждав мгновение, он добавил, понизив голос на октаву: – Несомненно, очень интересным.
62
Ференц шел по подвальному коридору, насвистывая мотивчик из «Оклахомы!» – возможно, самого скучного мюзикла из всех, что когда-либо шли на сцене. Но он был в хорошем настроении и постепенно привыкал к полумраку и сырости. Ференц с удовлетворением думал о толстой пачке денег – неожиданно большой к этому моменту, хотя, вне всяких сомнений, заслуженной. Еще больше радовало то, что самая сложная часть задания была в основном выполнена. Прибор исправен в допустимых пределах, и, что особенно важно, Пендергаст уже четыре раза успешно воспользовался им: теперь Ференц просто должен обслуживать его, пока этот человек не вернется, и тогда получит очередное весомое вознаграждение.
А также замечательную возможность получить еще больше денег из того же источника.
Свернув за угол и подходя к тяжелой двери, что вела к прибору, он перешел со свиста на пение в полный голос:
– О, что за день благодатный! О, как широк небосвод! Как мне легко… [141]Что за чертовщина? С клавиатурой доступа на стене, рядом с дверью, что-то случилось. Ференц набрал код и приложил ладонь к сканеру отпечатков пальцев, но сигнал опознающего устройства оставался красным. Он попробовал еще раз, с тем же успехом.
141
Перевод С. Болотина, Т. Сикорской.
Он уже решился на третью попытку, когда услышал за спиной слишком знакомый голос:
– Не трудитесь.
Ференц раздраженно обернулся и увидел шагавшего по коридору Проктора. Тот, как всегда, был в однотонной одежде: серая водолазка, черная спортивная куртка, темные брюки, черные оксфорды с отрезным мыском и утолщенной подошвой – все это, без сомнения, было куплено в военном отделе магазина «Брукс бразерс».
– Перестаньте петь, – сказал Проктор вместо приветствия. – Я только что позавтракал.
– Проклятая клавиатура сломалась, – пожаловался Ференц.
– Она не сломалась.
Проктор встал перед Ференцем, так чтобы тот не мог следить за его движениями, и набрал код на клавиатуре – судя по звуку, цифр стало больше, чем раньше. Потом поднес ладонь к сканеру. На этот раз загорелся зеленый свет, и замок со щелчком открылся.
Проктор жестом предложил доктору войти первым.
– Что случилось? – спросил Ференц, открыв дверь.
– Изменение протокола.
Ференц хотел ответить, но промолчал. У ближайшей к двери стены лаборатории, возле которой прежде был единственный свободный пятачок, стоял маленький столик с простым деревянным стулом. Стол покрывала оливково-зеленая защитная пленка, и Ференц не сумел разглядеть, что лежит под ней. А над столом, там, где стена встречалась с потолком, кто-то установил три маленьких устройства неизвестного назначения.
Ференц молча обогнул прибор, взял со своего рабочего стола планшет и нажал на кнопку включения. Он не собирался доставлять Проктору удовольствие глупыми вопросами. Ему не нравился этот человек – с самого начала, когда Проктор появился на дорожке, ведущей к дому Ференца; за прошедшие недели неприязнь только усилилась. Проктор был угрюмым, саркастичным, неразговорчивым, чуть ли не сонным, но при этом излучал угрозу – холодную и смертельную. По правде говоря, он до чертиков пугал Ференца, но доктор ни за что не признался бы в этом.
В этот день предстояла несложная работа. Прибор находился в режиме ожидания, но его следовало запускать на половинной мощности по расписанию, как генератор, которым он в определенном смысле являлся. Однако для управления им требовалось два человека, и без Проктора было не обойтись. Если все пройдет гладко, осталось бы только потратить час-другой на проверку узлов, выискивая то, что способно привести к поломке, признаки перегрузки или износа. Слава богу, с такой работой Ференц мог справиться и один. Как инженер он чувствовал, что это необходимо сделать. Последние два раза Пендергаст брал с собой помощника – какого-то копа, решил Ференц. Ожидалось, что предстоящая вылазка займет по меньшей мере неделю. Судя по тому, что он узнал – и подслушал, – этому событию предстояло стать решающим. Когда эти двое выйдут из портала, Ференц получит оставшуюся часть бабок… на чем и закончится его работа.
При этой мысли он украдкой взглянул на Проктора. Тот стоял у двери, скрестив руки на груди, и в свою очередь смотрел на Ференца. Это нервировало доктора.
– И чего же вы ждете? – спросил он, смутившись, и отвел глаза. – Давайте пройдем цикл проверки… пока мы еще не состарились.
Не сказав ни слова, Проктор занял место у своего пульта, а Ференц пробежался по базовому алгоритму проверки, который сам же и составил. Потом перешел к процессу активации, включив сначала основной, а затем и вспомогательный лазер.
– Разговаривайте со мной, – проговорил Ференц самым начальственным тоном, на который был способен.
– Линия ровная, – пришел столь же ровный ответ.
Прибор загудел громче, и Ференц оглянулся на контрольные датчики.
– Решетка стабилизировалась. Повышаю поле до пятидесяти процентов.
Гул снова усилился. Проктор уставился на контрольный пульт, вероятно не обнаружив отклонений. Сам Ференц не только наблюдал, но и вслушивался. Никаких перебоев, никаких всплесков.
– Тридцать секунд, – сказал он. – Приготовьтесь к выходу на базовый уровень.