Кабинет фей
Шрифт:
Утешили королеву такие речи, воспрянула она духом, рассыпалась перед феей в благодарностях и взмолилась, чтобы та позаботилась о несчастной принцессе, которой не суждено будет иметь несметных богатств. Так вели они беседу, пока злой король не вмешался грубо:
— Довольно пустых любезностей! Я вас привел сюда, чтоб вы сказали мне, кто в чреве у этой невольницы, сын или дочь.
— Родится дочь, — ответила фея, — и будет она самой прекрасной и благовоспитанной на свете.
Затем фея пожелала будущей принцессе всяческого добра
— Если дочь не родится такой красивой и умной, — сказал злой король, — я повешу ее на шее у ее матери, а мать повешу на дереве, и ничто меня не остановит.
С этими словами он удалился с феей, оставив королеву одну в слезах и в горестных раздумьях: «Увы! Что же делать мне, несчастной? Мою прекрасную малютку он отдаст в лапы своего безобразного сына! А если дочь родится уродливой, то грозит повесить нас обеих! Две крайности на выбор. Как поступить? А не упрятать ли ее в укромном месте, где злодей ее не отыщет?»
Подходила крошке-принцессе пора на свет появиться, и беспокойство королевы росло день ото дня, да ведь и пожаловаться некому, и утешиться нечем. Тюремщик приносил ей лишь три вареные горошинки да корочку черного хлеба. Исхудала она, стала тоньше тростинки, взглянуть не на что — кожа да кости.
И вот однажды вечером, сидя за прялкой (злой король был очень жаден и заставлял ее работать день и ночь), она заметала, как из дырочки в полу выскочила хорошенькая крохотная мышка. Королева тотчас обратилась к ней:
— Эх, милая! Что ты здесь ищешь? У меня на весь день только три горошинки. Уходи поскорее, иначе умрешь с голоду.
Серенькая красавица юркнула туда-сюда, затем принялась танцевать, выделывать пируэты, словно проворная обезьянка, и так это понравилось королеве, что она отдала мышке последнюю горошину, припасенную на ужин, сказав при этом:
— На, милочка, ешь, прими мой скромный дар — это все, что у меня есть.
Но стоило ей лишь бросить мышке горошину, как вдруг на столе появились великолепная дымящаяся куропатка и два горшочка варенья.
— Поистине, за добро добром и платят, — воскликнула тогда королева.
Она поела совсем чуть-чуть, голод успел притупить ее аппетит. Затем бросила мышке драже, а та сгрызла его, да и принялась скакать пуще прежнего.
На следующий день, рано утром, тюремщик принес королеве три горошины, разложив их на большом блюде, словно в насмешку. Мышка тихонько подбежала и съела все горошки вместе с корочкой хлеба. Когда королева захотела откушать, то ничего не нашла и сильно рассердилась на мышку.
— Вот проказница, — негодовала она, — если так пойдет и дальше, я умру с голоду!
И только хотела накрыть пустое блюдо, как вдруг на нем появились всякие яства. Обрадовавшись, она принялась было кушать, но тут ей привиделось, как злой король убивает ее дитя, и она вышла из-за стола вся в слезах. От безысходности обратила она мольбы к Небесам:
— О боги, неужели нельзя спастись?
Тут опустила
И она смело взялась за работу, благо соломинок было предостаточно, ведь мышка-плясунья всё таскала и таскала их. Когда подходило время еды, королева отдавала мышке три горошины, а взамен получала всякие аппетитные лакомства. Удивлению ее не было границ, — все-то гадала-рядила, кто же ей присылает такие изысканные кушанья.
Однажды королева стояла у окошка и примеривалась — хватит ли сплетенной веревочки, чтобы спустить короб на землю. Вдруг внизу она заметала старушку с клюкой.
— Я знаю, о чем вы горюете, сударыня, — обратилась к ней та, — позволь те же мне сослужить вам добрую службу.
— Ах, дорогая, — ответила королева, — я с удовольствием приму вашу помощь и отблагодарю. Проходите мимо башни по вечерам — я изловчусь и спущу вам своё бедное дитя, вы его выкормите, и я постараюсь хорошо заплатить вам, как только снова обрету утраченные богатства.
— Мне не нужны богатства, — молвила старушка, — но я люблю всякие лакомства, а больше всего упитанных пухленьких мышат. Если у вас в каморке бегают мышки, поймайте их и бросьте мне, и тогда я окружу вашу прелестную кроху самыми нежными заботами.
Услышав такие речи, королева заплакала, а старушка спросила о причинах такой печали.
— Грустно мне оттого, — ответила королева, — что в моей каморке живет только одна мышка, да такая миленькая и прехорошенькая, что я не в силах отдать ее вам на съедение.
— Как, — гневно воскликнула старуха, — неужели воришка-грызунья вам дороже ребенка, что у вас родится? Коли так, сударыня, вы недостойны моей жалости; пускай мышь вам и служит, ну а я найду себе других, мне нет до вас дела, прощайте. — И старуха пошла прочь, недовольно бурча себе под нос.
Вечером мышка опять прибежала плясать перед королевой и угощать ее вкусными блюдами. Но та сидела, грустно потупив очи, а по щекам ее текли тихие слезы.
Ночью у королевы родилась дочь удивительной красоты. При рождении, не по-детски сообразительная, она не кричала, а улыбалась и смеялась и все тянула к королеве-матушке крохотные ручонки. Та от души обнимала и целовала свое дитя, но печаль не покидала ее. «Бедная крошечка, — думала она, — дорогая доченька! Попади ты только в руки злодею-королю, — ведь он погубит тебя!» И, запеленав ее и положив в короб, она начертала записку: Сие несчастное дитя зовут Прелестой. Решив еще раз полюбоваться ею напоследок, она заглянула в короб и увидела, что дочь стала краше прежнего. Пленница поцеловала ее и залилась горькими слезами: что еще ей было делать?