Кабул, До Востребования
Шрифт:
Уже начало светать, когда Козаков, у которого все еще звенело в ушах от стрельбы своей и чужой, - выпроводил из "крепостицы" группку непрошеных гостей. От дороги до середины склона поднялось примерно с десяток моджахедов - правда, без оружия. Они помогли спустить вниз двух раненых и эвакуировать женщин и детей. У Козакова, к счастью, потерь не было. Лишь двое легко раненных - радист да он сам.
Иван не помнил, что именно сказал ему на прощание Седой. Может, не расслышал. А может быть, тот ничего и не говорил.
Одного тогда не мог себе представить молодой, только начинающий службу офицер Иван Козаков. А именно, что их путь дорожки с Шерали еще раз пересекутся спустя многие годы.
ГЛАВА 14
Именно эту историю поведал за накрытым столом в столовой Фарход Шерали, хозяин этого красивого особняка, родной брат экс миинстра внутренних дел Афганистана, сам человек влиятельный, но находящийся в последние годы несколько в тени.
Юсуф, прислуживающий за столом, предусмотрительно наполнил бокалы.
– Уважаемые гости!
– Хозяин особняка поднялся на ноги.
– Позвольте мне поднять тост за человека, который однажды спас жизнь мне и моим близким! Я твой вечный должник, лейтенант, - Фарход посмотрел на Ивана (тот тоже встал со стула).
– Как ты встретил меня в трудную минуту, как ты помог мне бескорыстно, так пусть даст тебе Всевышний счастье и здоровье!
Иван, кивком поблагодарив хозяина за тост, выпил рюмку коньяку.
Дальше случилось то, чего он не ожидал.
Хозяин особняка снял с запястья левой руки свои наручные часы "Вашерон Константин". Полупрозрачные, с деталями из золота и драгоценных камней, с часовым механизмом, пульсирующим, подобно живому лучику золотистого переливчатого света, они, должно быть, стоили кучу денег.
– Возьми, лейтенант, они твои!
– Шерали протянул часы несколько опешившему гостю.
– Я обещал когда то, что подарю тебе золотые часы? Как видишь, я держу свое слово!
Он подошел к Козаку и сам надел ему на запястье еще теплые, нагретые его кожей, швейцарские часы. Тот поблагодарил хозяина за щедрый подарок; отказаться не посмел, чтобы не обидеть.
– Он уже давно не лейтенант, Фарход, - усмехнувшись, сказал Доккинз.
– Как минимум, майор...
– Он посмотрел на Козака.
– Кстати, Ivan. Ты мне ничего не рассказывал об этом эпизоде. И о том, что служил в Таджикистане, в пограничных войсках, тоже не сказал.
– Так вы не спрашивали, сэр. Я там служил совсем недолго.
– Верно, - сказал Шерали, - правду говорит! Я спустя время наводил справки. Мне сказали, что лейтенанта с "двенадцатой" куда то перевели... Мы ведь всех вас, шурави, тех, кто служил на границе, знали либо по именам, либо по позывным в эфире.
– Мы об этом догадывались, - вежливо улыбнувшись, сказал Козак.
– У тебя, кажется, была немного другая фамилия?
– Может быть. Но сам я, уважаемый Фарход, остался прежним.
Шерали посмотрел на американца.
– Несколько лет назад шурави попросили передать таджико афганскую границу ее хозяевам... Их пограничников там больше нет.
– И правильно, - сказал тот, прожевывая кусок мяса.
– Нечего им там делать. Пусть свою границу охраняют. Есть кому позаботиться о друзьях и без русских. Не в обиду тебе будь сказано, Ivan.
– Да, теперь другие времена, - сказал Седой.
– И другие хозяева.
– Вот за это и выпьем, дорогой наш Фарход Шерали!..
Некоторое время Шерали и его гости закусывали. Чувствовалось, что мужчины проголодались.
Жанна была одета в чакан; платье темно красного оттенка с затейливо вышитыми узорами и полупрозрачный платок из золотых нитей паутинок, позволяющий женщине и приличия соблюсти, и красоту свою не скрывать. Она почти ничего не ела. Отведала лишь чуточку салата с зеленью и овощами. То ли на диете, то ли успела перекусить еще до приезда мужчин.
– Так вот вы какой, Ivan...
– Жанна отщипнула от тяжелой грозди и медленно, как то даже лениво отправила виноградину в рот.
– Настоящий герой... Должно быть, вас очень ценит начальство? Ну а женщины - не сомневаюсь - просто падают к ногам такого мужчины.
– Кстати...
– Доккинз сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда конверт.
– Спасибо, Жанна, что напомнила!
Американец вытащил из конверта несколько фотографий.
– Глянь ка, Ivan! Может, кто то из этих людей тебе знаком?
Иван стал просматривать фотоснимки. На первом из них был запечатлен рослый, статный мужчина лет тридцати семи в расстегнутом пальто и шляпе. Где именно сделан снимок, догадаться несложно: над стойкой бара видна эмблема заведения. Под ней золотыми буквами надпись - Ritz Paris. И еще декоративная елочка попала в кадр... Значит, снимали недавно.
На втором снимке - тот же мужчина, но уже в компании с молодой красивой женщиной, одетой в шикарное золотистое платье и наброшенную на плечи короткую шубку из соболей. На следующем снимке эти двое садились в черный "Ауди" представительского класса. Заднюю дверку держал открытой мужчина в темном костюме... На остальных фотографиях - те же люди у какого то серо серебристого здания на набережной, виден собор и фрагмент Эйфелевой башни, и еще на Вандомской площади у отеля.
Доккинз, не дожидаясь, когда его обслужит Юсуф, плеснул себе скотча. Взял золотыми щипчиками кубик льда, опустил в стакан.
– Что скажешь, Ivan? Нашел на снимках кого нибудь из знакомых?
– Да, конечно, - Иван, бросив еще один взгляд на то фото, где была заснята - на набережной Сены, чуть со спины - женщина в собольей накидке или шубке, положил фото на стол.
– Конечно, узнал.
– Ну и?
– Могу говорить?
– Конечно. Здесь все свои, - Доккинз подцепил вилочкой маслину и отправил ее в рот.
– Рассказывай.
– На фото Антонов. Виктор Антонов.
– Тот самый, о котором ты мне однажды кое что уже рассказывал?