Кабул на военном положении
Шрифт:
– Матиас Лауман, но она не знает меня.
Малко встал.
– Хорошо. Когда мне придти? Я должен непременно повидаться с ней.
Торговец вышел вместе с ним на улицу, прихватив бухарский ковер.
– Как вы попали в Кабул? – тихо спросил он. – Сюда никого не пускают, за исключением журналистов. Вы из ООН? ХАД не следит за вами? Шпики шныряют повсюду!
– Я – журналист, – с улыбкой отвечал Малко, – и у ХАДа нет никаких причин интересоваться моей особой. Так как же?
– Приходите завтра, к шести. Я покажу вам другие ковры, – громко произнес торговец.
Малко
Наконец Малко нанял такси и воротился в гостиницу. Для завершения подготовительной стадии оставалось встретиться с Селимом Ханом и сикхом, занимавшимся переправкой денег.
В белом пуловере, облегающих брюках и безрукавке «пустин» Дженнифер Стэнфорд была необыкновенно соблазнительна. На плече у нее висела сумка с фотоаппаратурой. Она двинулась навстречу Малко.
– Я звонила Селиму Хану. Поедете к нему после обеда, но без меня: я должна взять интервью у министра иностранных дел. Если я не буду заниматься своим прямым делом, афганцы заподозрят неладное. Оставляю в вашем распоряжении таксиста, который знает адрес. Но у нас есть еще время съездить в меняльные ряды.
Шофер Дженнифер Стэнфорд, афганец с грустным лошадиным лицом, зябко ежился в старом сереньком пальтеце. Он подобострастно улыбнулся Малко, и они покатили к центру города. Торжище раскинулось на самом берегу реки Кабул, ковры были развешаны прямо на парапете. У въезда на мост, напротив мечети, стоял танк Т-62. Узкая щель меж двух лавок вела к глинобитному пятачку, окруженному деревянными, совершенно обветшалыми галереями в два яруса. Настоящий притон для воров и нищих, где десятки бородачей в чалме или наколе о чем-то тихо толковали с заговорщическим видом.
– Это и есть меняльные ряды, – сказала Дженнифер Стэнфорд.
Какой-то мальчуган, присев на корточки в сторонке, с непостижимым проворством пересчитывал пачки афгани... Их тотчас обступили небритые физиономии в чалмах и пестром рубище, от которого рябило в глазах. Каждый тащил сумку, набитую пачками денег. Тут были сикхи, афганцы, раскосые хазара, и у всех на устах было одно слово: доллар!
Пучеглазый сикх вцепился в Малко, как репей, твердя молящим голосом, точно просил милостыни ради своего ребенка:
– 220, сэр! Без комиссионных! Идемте!
Он тащил Малко за рукав. Толпившиеся вокруг мальчишки перестали галдеть, с любопытством уставившись на них.
– Здесь можно обменять любую валюту мира, даже чеки, – пояснила Дженнифер Стэнфорд. – Кроме рублей, – запрещено. И кругом доносчики из ХАДа.
Двухъярусные галереи вокруг двора приютили десятки лавок, устроенных на один лад: скамья, несколько ковров, стол и старый несгораемый шкаф. Повсюду пачки банкнот, но тот, кому вздумалось бы ограбить хозяина, вряд ли унесет отсюда ноги: каждый лавочник прятал оружие под своим живописным одеянием.
– Идем наверх, – сказал Малко, – мне нужен один человек.
Они
– Сколько желаете обменять?
– 500 долларов.
Торг начался, и они поладили на 220 афгани за доллар, тогда как по официальному курсу он стоил 50.
В тот день, когда ушли русские, доллар подскочил до 250 афгани.
Сикх складывал в пластмассовый мешок связки красных ассигнаций. Когда он кончил, Малко спросил:
– Вы и есть Хэммонд Синг?
– К вашим услугам. А что такое?
– Я тот человек, которого должен был направить к вам ваш брат из Дели. Вас предупредили?
Хэммонд Синг испуганно оглянулся, словно ожидая, что из стен полезут соглядатаи ХАДа, и проговорил так тихо, что едва можно было разобрать слова:
– Да, да, меня предупредили. Деньги очень большие.
– Два с половиной миллиона долларов, – уточнил Малко. – Когда можно будет получить?
Индус быстро прикинул в уме и неуверенно промямлил:
– Вряд ли раньше, чем через три дня...
На такое Малко даже не надеялся.
– Прекрасно. Значит, через три дня, здесь же, в тот же час.
– Мне нужно знать ваше имя, сэр.
– Матиас Лауман. Итак, встречаемся через три дня.
Дженнифер с любопытством прислушивалась к их разговору.
Он пересказал ей содержание беседы в делийской резиденции ЦРУ. Видимо, его пояснения вполне удовлетворили ее.
– Здесь каждый день миллионы долларов перекочевывают из рук в руки. Экономическая жизнь Афганистана совершается не столько в банках, сколько в этих невзрачных лавчонках. Вы не представляете себе, по каким хитроумным каналам эти менялы перебрасывают валюту между Пакистаном и Индией! Они достанут вам все что угодно!
Они вернулись к такси.
– Желаю вам удачи у Селима Хана, – сказала на прощание Дженнифер. – Ближе к вечеру встретимся в гостинице. Расскажете, как все было. Халед отвезет вас.
Малко провожал ее взглядом. Она шла по набережной, окруженная ватагой снедаемых любопытством мальчишек. Один из них совал ей под нос портупею Советской армии. Вот она уже переходит мост, провожаемая взглядами солдат у танка Т-62.
– Халед, едем к Селиму Хану, – приказал Малко.
Он приступал к выполнению задания. Как-то встретит его афганский племенной вождь?
Густой, едкий запах гашиша, наполнявший комнатенку, ударил в нос Малко. Сквозь пелену сизого дыма он увидел на стене переделанные автоматы Калашникова над головами полудюжины усатых молодцов разбойничьей наружности, лениво развалившихся на скамейках либо игравших в карты. Громадный детина с остекленевшими глазами, обвешанный патронными сумками, встрепенулся и приблизился к Малко, стоявшему на пороге флигелька, где размещались телохранители Селима Хана.