Каин и Авель

Арчер Джеффри

Парфит сел.

Его выступление в данных обстоятельствах произвело впечатление на Уильяма. Но у Парфита не было преимущества в виде советов мистера Коэна относительно последнего слова в споре. Уильям снова поднялся.

– Джентльмены, мистер Парфит подчеркнул, что вы незнакомы со мной лично. В этой связи хочу, чтобы никто не сомневался в том, кто я такой. Как я уже говорил, я – внук и сын банкиров, был банкиром всю свою жизнь, и нечестно с моей стороны – притворяться, что мне не хочется работать в качестве следующего председателя совета директоров банка Лестера. С другой стороны, если вы – после всего, что слышали сегодня, – решите поддержать кандидатуру мистера Парфита, то так

тому и быть. Я вернусь в Бостон и буду и дальше работать в своём банке. Более того, я сделаю публичное заявление о том, что не хочу быть председателем совета директоров банка Лестера, и таким образом обеспечу вам защиту от любых обвинений в невыполнении завещания Чарльза Лестера.

Однако я не вижу для себя никакой возможности работать в качестве одного из директоров банка под началом мистера Парфита. Хочу быть предельно откровенным с вами по этому поводу. Я пришёл к вам, джентльмены, обладая большим недостатком: я – по выражению мистера Парфита, – незнакомец. Однако у меня есть и преимущество: меня поддерживает человек, который сегодня не может присутствовать здесь. Человек, которого вы все уважали и любили, человек, который не был склонен к причудам или скоропалительным решениям. Поэтому предлагаю совету не терять попусту своё драгоценное время, обсуждая кандидатуры будущего председателя. Если у кого-то есть сомнения в том, что я смогу управлять этим банком, путь он голосует за Парфита. Сам я участия в голосовании принимать не буду и полагаю, что мистер Парфит поступит так же.

– Вы и не можете голосовать, – злобно сказал Питер Парфит. – Вы пока не член совета директоров. А я – да, и я буду голосовать.

– Что ж, так тому и быть, мистер Парфит. Никто не скажет, что вас лишили возможности завоевать лишний голос.

Уильям подождал, пока его слова произведут должный эффект, и, заметив, что его собирается перебить один из незнакомых ему директоров, продолжил:

– Я прошу мистера Роджерса, как секретаря совета, провести процедуру избрания, а вы, джентльмены, заполнив бюллетени, верните их ему.

Роджерс, заметно нервничая, вручил бюллетень каждому директору. Когда все вписали имя своего кандидата, бюллетени вернулись к секретарю.

– Возможно, в данных обстоятельствах будет благоразумно, мистер Роджерс, чтобы голоса зачитывались вслух, чтобы не допустить случайной ошибки, которая сделает необходимым повторное голосование.

– Конечно, мистер Каин.

– Вы согласны, мистер Парфит?

Питер Парфит кивнул головой, не поднимая глаз.

– Благодарю вас. Благоволите зачитать голоса членов совета директоров, мистер Роджерс.

Секретарь компании открыл первый бюллетень.

– Парфит.

Затем второй.

– Парфит, – повторил он.

Теперь игра вышла из-под контроля Уильяма. Годы томительного ожидания награды, о которой он говорил Чарльзу Лестеру много лет тому назад, либо закончатся сейчас его победой, либо пройдут даром.

– Каин. Парфит. Каин.

Три к двум против него. Неужели ему выпадет тот же жребий, что и в соперничестве с Тони Симмонсом?

Каин. Каин. Парфит.

Всего четыре голоса. Парфит, сидящий на другом конце стола, покрылся обильным потом.

– Парфит.

Выражение лица Уильяма оставалось безучастным. Парфит позволил себе улыбку.

Пять голосов против четырёх.

– Каин. Каин. Каин.

Улыбка исчезла.

«Ну, ещё два, мне нужно ещё два голоса», – умолял Уильям почти вслух.

– Парфит. Парфит.

Секретарю компании понадобилось дополнительное время, чтобы развернуть бюллетень, который кто-то сложил несколько раз.

– Каин.

Восемь голосов против семи в пользу Уильяма.

Наконец был вскрыт последний

бюллетень. Уильям следил за губами Альфреда Роджерса. Тот поднял глаза на аудиторию. В этот момент он был самым важным человеком в зале.

– Каин.

Парфит уронил голову на ладони.

– Джентльмены, подсчёт голосов показал, что девять директоров проголосовали за мистера Уильяма Каина, а семь – за мистера Питера Парфита. Я объявляю мистера Уильяма Каина законно избранным председателем совета директоров банка Лестера.

Уильям громко выдохнул и встал в очередной раз, чтобы обратиться к директорам.

– Благодарю вас, джентльмены, за то доверие, которое вы мне оказали. Моё назначение на пост следующего председателя совета директоров предусматривалось завещанием Чарльза Лестера, и я рад тому, что вы подтвердили его волю голосованием. Заверяю вас, что все свои способности отдам банку Лестера, но я не смогу сделать это без полной поддержки совета директоров. Прошу мистера Парфита оказать мне любезность… – Питер Парфит с надеждой поднял глаза. – …присоединиться ко мне в кабинете председателя через пару минут. После беседы с мистером Парфитом я хотел бы встретиться с мистером Личем. Надеюсь, завтра я найду возможность встретиться с каждым из вас лично. Следующее заседание совета будет посвящено итогам месяца. На этом данное заседание объявляется закрытым.

Директора, переговариваясь, стали вставать со своих мест. Уильям быстро вышел в коридор, чтобы не отвечать на неотрывный взгляд Питера Парфита. Тэд Лич нагнал его и проводил в кабинет председателя.

– Как же сильно вы рисковали! – воскликнул Лич. – Ведь вы едва победили. Что бы вы делали, если бы проиграли выборы?

– Вернулся бы в Бостон, – беззаботно произнёс Уильям.

Тэд Лич открыл перед Уильямом дверь в кабинет председателя, который остался точно таким же, каким запомнил его Уильям; возможно, этот кабинет просто казался больше в те времена, когда он – ещё приготовишка – сказал Чарльзу Лестеру, что однажды станет управлять этим банком. Уильям посмотрел на портрет знаменитого банкира и подмигнул ему. Затем сел в большое красное кресло за стол из красного дерева. Достал из кармана пиджака небольшую книжечку в кожаном переплёте и положил её перед собой. Раздался стук в дверь. В кабинет вошёл старик, с усилием опиравшийся на чёрную трость с серебряной рукояткой. Тэд Лич оставил их вдвоём.

– Меня зовут Руперт Корк-Смит, – представился вошедший с лёгким английским акцентом.

Уильям встал, чтобы поприветствовать его. Это был старейший член совета директоров. Его седые волосы, длинные бакенбарды и тяжёлая золотая цепь часов свидетельствовали о том, что он целиком принадлежит прошлой эпохе, но его честность стала легендой в банковских кругах. Никому в голову не приходило подписывать с ним контракты: его слово было надёжней подписи. Корк-Смит посмотрел Уильяму прямо в глаза.

– Я голосовал против вас, сэр, и вы, естественно, вправе ожидать, что через час у вас на столе будет лежать заявление с просьбой о моей отставке.

– Прошу вас сесть, сэр, – сказал Уильям учтиво.

– Благодарю вас, сэр.

– По-моему, вы знавали моего деда и отца.

– Имел такое счастье. Ваш дед и я вместе учились в Гарварде, и я с сожалением вспоминаю о безвременной кончине вашего отца…

– И Чарльза Лестера?…

– Он был моим лучшим другом. Меня всё время терзало это условие его завещания. Не секрет, что я ни за что не стал бы голосовать за Питера Парфита, а предпочёл бы Тэда Лича в качестве председателя, но я никогда не воздерживаюсь и потому поддержал кандидата, выступавшего против вас, поскольку не счёл возможным голосовать за кандидата, которого в глаза не видел.