Каиново семя
Шрифт:
Однако самым удивительным было то, что и Маша его одобрила. Она, конечно, до сих пор дулась и разговаривать с Яной не желала, но по поводу нового знакомого буркнула что-то ворчливо-благосклонное. Это и решило дело. Когда Сергей, проникновенно глядя на девушку, попросил ее рассказать о себе, Яна, одуревшая от одиночества, уставшая от неудач, обиженная на обеих "сестер" и сраженная небывалой снисходительностью извращенки Машки к ее выбору, решила ему довериться. Не во всем, разумеется. Шизофреническую тайну девочек-близнецов, делящих одно тело, она унесет с собой в могилу. Да и криминальную историю спятившей губернаторши, "заказавшей" дочь ради донорских почек, разглашать не следовало. По крайней мере, в Старграде, где еще витает зловещая тень Альбины и рыщет свора из ее службы безопасности. Но о тайне своего происхождения она расскажет. Ей просто позарез необходимо выговорится и выслушать совет непредвзятого, но заинтересованного друга. У самой Яны уже голова шла кругом от противоречивых фактов, не желавших укладываться ни в одну из версий.
– Я из Москвы, - начала она.
– Мы живем вдвоем с мамой. Она родила меня в шестнадцать лет и никогда не была замужем. Разумеется, мне хотелось знать, кто мой отец, и однажды я спросила ее об этом. Мама сказала, что моего отца зовут Юрой, и больше она ничего пока не скажет, потому что это взрослая история, грустная и неприятная. Если я захочу, мы поговорим об этом, когда мне исполнится тринадцать. В тринадцать лет я узнала, что мама и Юра познакомились в Старграде, где оба учились, она - на швею, он - на слесаря-жестянщика. Юра коллекционировал сексуальные победы, и когда мама поняла, что ждет от него ребенка, он уже вовсю ухлестывал за другой. Маме очень не хотелось с ним объясняться, но ей не с кем было посоветоваться, она испугалась, растерялась и все-таки пошла к нему. Папаша сказал, что ее беременность - это ее личные трудности. Мама впала в депрессию, довела себя до полного нервного и физического истощения и в конце концов угодила в местную больницу, где встретила чудесную женщину, врача, которая ее спасла - вылечила, отправила жить в Москву к подруге (тоже врачу и матери-одиночке) и помогала на первых порах деньгами.
Когда мне было пятнадцать, мама случайно встретила папочку Юру и даже взяла у него телефончик для меня. Я с ним встретилась, лишилась последних светлых иллюзий в отношении папеньки, а заодно убедилась, что, несмотря на мое отчество (по паспорту я - Алексеевна), он действительно мой родитель. Во-первых, Юра этот факт радостно подтвердил, а во-вторых, я обнаружила фамильное сходство.
Я тебя еще не утомила?
– Нет, что ты! Но скажи, пожалуйста: эти интригующие детективные интонации - плод моего пьяного воображения, или ты действительно собираешься огорошить меня какой-то невероятной загадкой?
– Собираюсь. Не знаю, насколько она невероятная, а что загадка - это точно. Я здорово в ней запуталась. Может быть, ты сумеешь ее разгадать? Но все по порядку. Недели две назад ко мне на работу неожиданно нагрянула та самая чудесная женщина, которая когда-то так удачно вмешалась в мамину судьбу. Вообще-то она регулярно приезжает в Москву и навещает нас с мамой, но на этот раз визит был особенным. У меня сложилось впечатление, что она приехала из Старграда буквально ради нескольких минут минут разговора со мной. Конфиденциального разговора - она подчеркнула, что я не должна передавать содержание маме.
Эта дама (для удобства назовем ее... например Полиной) сказала, что ко мне скоро могут обратиться с каким-нибудь необычным предложением, и предупредила, что я ни в коем случае не должна его принимать. Мало того, я не должна принимать вообще никаких предложений, исходящих от незнакомых людей. А также ходить по безлюдным улицам, вступать в разговоры с посторонними, садиться в чужие машины и так далее и тому подобное.
– Интересно....
– Сергей подпер щеку ладонью и поскреб щетину в районе уха.
– И как она все это объяснила?
– Никак. Сказала, что это не ее тайна. Я долго ломала голову над этой загадкой, но так ничего и не поняла, кроме того, что умру от любопытства, если ее не раскрою. Поэтому я села на поезд и приехала в Старград. Некая цепь событий - не буду рассказывать каких, это совсем другая история - свела меня с дочерью одного из местных воротил. И, представь себе, эта девушка оказалась точной моей копией. Настолько точной, что у меня чуть крышу не снесло, когда я ее увидела. Дело даже не в том, что у нас одинаковая внешность. Мы еще одинаково хмуримся, улыбаемся, дергаем плечом, если нам задают вопрос, на который мы не хотим отвечать. Говорят, что даже походка у нас одинаковая.
– И ты решила, что вы сестры-близнецы?
– Да. Не только из-за сходства. Выяснилось, что роды у ее матери принимала... кто бы ты думал?
– Полина?
– Точно. Причем не просто принимала роды, а делала кесарево сечение, и, следоватнльно, роженица была под наркозом.
– Погоди-погоди, я сам догадаюсь. У жены местного воротилы умер ребенок и ей подсунули девочку, которую родила твоя мать, правильно?
– Ну, в общем, примерно так я сначала и подумала. Это многое бы объяснило: трогательную заботу Полины о моей маме, существование двух неотличимых девушек и даже тот загадочный разговор у меня на работе. Полина могла узнать, что некто собирается использовать наше с... Марией сходство в каких-нибудь некрасивых целях, и пыталась предостеречь меня, намекнуть, чтобы не впутывалась в чужие игры.
– Так, а что же не сошлось?
– Многое. Во-первых, дата и место рождения. Я родилась не здесь, а в Москве, через три недели после Марии. Но это бы еще ладно. Во... Полина училась в московском меде, у нее в столице масса знакомых врачей. Кто-нибудь из них вполне мог состряпать для мамы фальшивую справку из роддома...
– Зачем?
– удивился Сергей.
– Не знаю. Например, чтобы не разоблачили их обман. Представь себе, что та женщина - мать Марии - случайно встретила бы меня. Конечно, она попыталась бы узнать, кто я такая, кто мои родители - хотя бы из любопытства. И как, по-твоему, что произошло бы, узнай она, где и когда я родилась?
– М-да!.. Наверное, скандал.
– Наверняка. Они и подстраховались... наверное. Если моя версия все-таки верна. А это вполне может быть не так, потому что, кроме "во-первых", есть еще и "во-вторых". Я спросила Марию, не может ли она быть приемной дочерью. И знаешь, что она ответила? Дескать, насчет матери не уверена, вполне возможно, что она чужая тетя, но в отношении отца сомнений нет. Потому что она, Мария, - вылитая бабушка в молодости.
Сергей хмыкнул.
– А не могла твоя Мария наврать? Неосознанно, не отдавая себе отчета. Все мы верим в то, во что хотим верить. И, наоборот, не верим тому, что нам не нравится. Если ты привыкла, что твой папаша - крупная шишка, тебя вряд ли обрадует его замена на слесаря-жестянщика.
– Оно конечно. Но существует фото, студийный портрет бабули. И я его видела. В подробностях не рассмотрела, времени не было, но на беглый взгляд сходство убедительное.
– Да-а! Тут без поллитры не разберешься. Кстати, насчет поллитры. Повторим? А то на нас бармен угрюмо косится.
Сергей сходил к стойке и принес еще два джина с вермутом и оливкой, которые почему-то назывались "Мартини". Это был уже четвертый его поход, и Яна заметила, что его слегка заносит на поворотах. Сама же она, как ни странно, чувствовала себя совершенно трезвой. Только настроение, пожалуй, чересчур уж приподнятое, но это, возможно, эйфория чудом уцелевшей жертвы.