Как Из Да?леча, Дале?ча, Из Чиста? Поля...
Шрифт:
Поймал. Вон она шапка, шеволится. Подымется, опустится, ровно дышит кто под ней.
Чуть погодя, пощады колдун запросил. Иной бы уже сто раз согласился, а Владимир лежит себе в траве, руки раскинул, в небо синее смотрит. Ни к чему ему богатство и власть, а что хотелось бы, тем никакой волхв одарить не способен. Потому и сказал, как слушать надоело: верни девицу похищенную отцу, перед людьми повинись, исправь, сколько возможно, зло причиненное, тогда и выпущу. А нет - сиди себе, пока рак на горе свистнет. Только ты все равно под шапкой не услышишь.
Не изменить того, что Родом написано. Хочешь - не хочешь, а пришлось Кедрону клятву страшную дать: все исполнит по слову Владимирову...
Что
Сколько гуляли, про то кто ж вспомнит? Волхва хотели поначалу в поруб посадить, чтоб не сбежал, да Сильдес с Ишней отсоветовали. никуда не денется - клятвой страшной связанный.
А как отгуляли, стали стены класть, город ставить. Кедрон дерево выбирал, места размечал, где чему быть должно. На месте ворот городских, говорят, серьги золотые и еще что-то под столбы прикопал, со словом заветным. Чтоб тому только ворогу удалось город взять, кто прежде клады его отыщет.
Рос Россов стан стенами да домами, прирастал людьми. Не узнать уж прежнего селеньица махонького. Не станет скоро ни Кедрона, ни стариков-волшебников, ни князя Неро. Новому князю с княгиней в тереме отстроенном жить - Владимиру со Светидою. А там их детям и внукам княжить. Только уже не станом Россов, - имя это со временем ежели и вспомнится, так разве седыми старцами, - Ростовом Великим!
2. СОТРЯСЛАСЯ МАТЬ СЫРА-ЗЕМЛЯ...
– Поздорову, Григорий! Как Пелагея, скоро ли?
Крепкий дородный мужчина, тесавший бревно, выпрямился и смахнул пот со лба. Светлые, соломенного цвета волосы обрамляли усталое лицо, с неопрятной бородой и усами. Рукава рубахи Григория закатаны выше локтей, обнажая мощные руки. Ему бы волосы покрасить, шкуру накинуть - медведь медведем.
– И тебе поздорову, Лебеда. Далеко собрался?
– Жена на пристань погнала. Иду вот жир барсучий на рыбу сменять.
– Давно тебе говорил: давай лодку помогу сладить. Коли жена до рыбы охоча, не набегаешься.
– Блажь у нее. Так Пелагея-то как, скоро?
– Со дня на день ждем... Подмоги.
Наклонившись, поднял из туеса с молотым древесным углем веревку, протянул один конец Лебеде.
– Иди на тот конец, встанешь, как скажу.
Тот отошел.
– Так... Прижми конец к бревну.
Тот прижал.
Сделав засечку на конце бревна, Григорий закрепил в ней свою часть веревки, сделал несколько шагов, расставил руки, ухватил бечеву, резко приподнял и отпустил. На стесанной части бревна появилась черная линия.
– Вправо смести. Так.
Снова щелкнула веревка. Теперь по бревну шли две линии.
– Кому сруб ладишь?
– Приходил тут один, с Дегтярного конца...
Григорий не докончил. Показалось ему, будто земля из-под ног уходит. Покачнулся, взмахнул руками, устоял. Глянул на Лебеду, а тот раскорячился, глаза, ровно у совы. Только было рот раскрыл, спросить хотел, как шарахнуло в небе, прокатилось рокотом от края до края... Вот уж и вправду говорено: гром посреди ясного неба, ни облачка ведь. Уши заложило, собаки по улицам заметались, скот голос подал, какой во что горазд, люди попужались. Бабы взвыли, заголосили, по домам кинулись - ребятишек ловить да прятать. Шум, гам, переполох великий, а оно грохнуло - и нет его.
– С чего бы это такое?
– Григорий спрашивает. Не заметил, как топор ухватил. Воевать собрался. А воевать-то и не с кем.
– Не знаю...
– пробормотал Лебеда. Он теперь стоял, пригнувшись, ровно его по макушке кто-то огрел.
– Было как-то. Позвал меня брат к острову, сети ставить. Ну, это мне не в диковинку - шесты в дно вколачивать. И вот хочешь верь, хочешь нет - только это мы туда переправились, встал я в полный рост, шест взял, и вдруг - ка-ак зашумит что-то рядом, а потом - ка-ак ливанет!.. Меня - хоть выжми, брат тоже весь насквозь, в лодке воды полно - на небе же, вот как сейчас, ни облачка. Солнышко светит, в кустах птички поют, на острове-то... И сухо там. На нас же, ровно кто бочку огромадную опрокинул. Брат за весла ухватился, я шестом, где толкаю, где дна нет - там гребу, лишь бы подалее. Тоже страху натерпелись.
– Не иначе, водяник над вами пошутил.
– Не иначе...
– А тут кто, как думаешь? Молонью не видал?..
– Вроде не было...
Лебеда потоптался, потом махнул рукой.
– Не пойду на пристань. Ну его к лешему. Домой надобно поспешать, как бы чего...
Повернулся, да так припустил - только пятки засверкали.
У Григория сердце тоже не на месте, сунул топор за пояс, подхватил туес с веревкой, и ходу. Пока сквозь кутерьму пробирался, больше взмок, чем работавши. Добежал, а его баба-соседка в воротах дожидает.
– Причитается с тебя, Григорий свет Иванович, за вести добрые. Ты пока в избу не ходи, доколе повитуха не позовет. Сын у тебя народился, отцу в помощники. Пелагея сказала, коли сын будет, вы его Алешкой наречь порешили. Так что с Алексеем свет Григорьевичем тебя...
Вот ведь как случилось. Думал, как бы чего дома не случилось, ан случилось. Да еще какое!.. Сынок народился, Алешка свет Григорьевич... Позабыл совсем, как в небе-то грохнуло. Иные думы одолели. Кого на пир честной звать, чем потчевать, сколько там в мошне припрятано, чтоб лицом в грязь не ударить. Это ж весь Конец ихний заявится, да кто со стороны заглянет, не гнать же. Насчет рыбы, пущай Лебеда своего брата надоумит, все равно оба припрутся, их и звать не надобно. Одно с ними плохо - как хватанут медку чуть через край, так пойдут у них воспоминания, да шутки с прибаутками, того и гляди, заденут кого, - тут уж и до рукоприкладства недалече. Им не впервой, что со свадьбы, что с тризны, что с иного чего на обратном пути мордой битой сверкать. Так ведь мало того - либо на пути кого заденут, - опять потасовка, - либо, ежели не случится, друг дружку валтузить начнут. В обычный день мухи не обидят, а как из-за стола, так непременно побоище устроят.
Не сплоховал Григорий. Смотрины отгуляли на славу, как положено. Только на второй день ливень гостей разогнал, а так бы и третий прихватили. То на то и вышло. Сколько на стол ушло, столько и принесли, роженице да нарожденному. Понятно, отцу тоже перепало - топор новый, тесло, ворот... Как раз по его занятию.
А то, что ливень приключился - это к добру. Неделю вёдро стояло, иссохла земля, исстрадалась, так припекало. Что с утра, что ввечеру - духота, тут не токмо что работать, гулять мочи нету. Совсем уже собирались старца какого знающего на помощь звать, пусть пошепчет, али там к воде с просьбой идти. Не понадобилось, сама пришла. Налетела туча черная, заволокла небо, быстрее чем иной лапти переобует. Полохнула молонья, ахнул раскатом гром, и началось светопреставление. Так ливануло, руку протяни, дальше плеча не видать. Народ подобрался - да по домам, кто во что горазд. По улицам реки мчатся, с ног сбивают. Во двор хлынула, вымыла из-под стола Лебеду с братом, - они уже там спать было приспособились. Будет завтра разговоров...