Как мы бомбили Америку
Шрифт:
— Так-то лучше! — крикнула Сигита. — За победу!!!
Вернулся Валдис. Буч горланил пьяным голосом:
…мама анархия! Папа стакан портвейна! Мама анархия! Папа стакан портвейна-а-а-а!!!
День Независимости — последний день в райской долине
В то утро обнаружилось, что на дворе четвёртое июля, а не пятое, как мне казалось. Всё-таки я склонен торопить время. Предыдущие дни прошли в рутинной работе. Я всё также вкалывал в ресторане. Всё также давился тамошней жратвой. Сигита с того вечера больше со мной не пыталась уединиться. Да и возможности не было. Юкка пару раз подрабатывал у Джека, получив в общей сложности около полтинника. В один из дней я дико расхохотался, обслуживая клиента с фамилией Карлсон. Совсем нервы расшатались. Что смешного в том, что подносишь Карлсону пару сэндвичей с пивом. Последней каплей было замечание мистера Тода, адресованное мне:
— Нельзя пить газировку в зале, Алекс.
Я стоял за барной стойкой в перерыве между заказами и хлебал очередной стакан колы. Конечно, не правильно, что официант хлещет колу вместе с клиентами, но мне было плевать. Я устал, Юкка тоже. Хотелось встать за барную стойку и крикнуть гостям ресторана: «Идите на хуй! Вы что, дома свою диетическую колу попить не можете?!» К концу первой недели пребывания в райской долине мы решили сказать хозяевам, что увольняемся сразу после получения первой зарплаты. Чеки выдавали каждые две недели. То есть мы думали, что будет честно предупредить мистера Тода заранее, и сказали обо всём его помощнику, Волкеру.
В тот роковой вечер Дня Независимости казалось, что все обитатели долины сползлись в ресторан пожрать. Снова шёл дождь. На столах горели свечи. Мы таскали переполненные подносы величиной с рыцарский щит и к концу дня вымотались донельзя. И вот, когда в ресторане стало жарко не как на Солнце, а всего лишь, как в пустыне Сахара. Когда звон кастрюль стих. Когда гостей поубавилось, а оставшиеся приступили к ежевике со сливками нас вызвал мистер Тод.
Настольная лампа на столе мистера Тода ярко светила нам в лицо. Хозяин кабинета сидел на фоне окна. За его спиной, шумел дождь. Рядом склонился Волкер.
— Вы решили уехать через неделю, ребята?
— Да, мы решили уехать. Для нас здесь слишком мало работы, сэр, — как можно более корректным тоном произнес Юк.
— Вы окончательно решили?
— Да, сэр.
— Тогда вам придётся уехать сейчас же, ребята.
Мы сглотнули. Дождь усилился.
— Мы хотели бы получить наши деньги, сэр.
— Зарплату у нас платят раз в две недели, — беспристрастно сказал мистер Тод, сделав ударение на слове «две».
— Может, дадите аванс?
— Мы не платим наличными. Чек вы получите по почте, если вышлете новый адрес своего пребывания.
Юкка косо взглянул на меня, покусывая губу. Я усмехнулся, вспомнив таджиков, которые делают в Москве ремонты в квартирах, а их потом кидают, не заплатив ни копейки. Таджиков выкидывают наниматели, а тут таджики решили свалить сами. Да и гонорара нас не лишали окончательно. Сулили чек. Ублюдки.
— Хорошо, сэр, — сказал я, отчего-то развеселившись. За последнюю неделю я научился произносить эту фразу с десятком интонаций. Она у меня получилась, как в кино.
— Собирайте вещи, через полчаса я за вами заеду, — произнес мистер Тод и мы навсегда покинули его кабинет.
Первая ночь на обочине
Нас уволили. Выгнали. Вышвырнули. Послали на хуй. Мы сидели на жёлтых пластмассовых сиденьях у прачечной самообслуживания. Ночной холод пробирал до костей. Любой шорох или звук мотора заставлял вздрагивать. Мы дремали, держа на коленях свои сумки. Это был городок, в котором нас высадил мистер Тод.
После разговора с ним мы вернулись в коттедж и собрали вещички. Я на всякий случай принял душ, неизвестно, когда удастся сделать это в следующий раз. Намазал волосы гелем. Навёл марафет, по максимуму.
Все ребята были дома, кроме Буча.
— Как же вы будете жить? — причитала Сигита.
— Нормально будем жить.
Мы обнялись и вышли на крыльцо.
Мистер Тод проверил, вдруг мы спёрли казённую форму или покрывало с кровати, и усадил нас в тот же джип, на котором встречал. Мы будто ехали на прогулку.
— А вот мой дом, — указал мистер Тод на уютно горящие окна, за которыми женщина играла с двумя детьми.
— У вас дети? — упавшим голосом переспросил Юкку.
— Да, двое мальчиков.
Дорога петляла вниз по холмам.
— У нас… у нас совсем не осталось денег, может дадите нам хоть что-нибудь, чтобы переночевать? — Юкка хоть и приврал про деньги, но не сильно.
— Нет, ребята. Не дам.
— Нам придётся спасть на улице, сэр.
— Это ваш выбор, ребята.
Вскоре джип въехал на главную улицу маленького городка, и мистер Тод заглушил мотор.
— Удачи ребята. Бай-бай.
— Бай-бай, мистер Тод, — он пожал нам руки.
Мы уселись на лавку под фонарём. Мимо пронёсся пикап с орущими подростками.
— Что это за дыра? — после долгого молчания спросил Юкка.
— Он не сказал, — мистер Тод позабыл сообщить нам название городка, где бросил нас на произвол судьбы. Мы посидели минут пятнадцать. Снова показался пикап с подростками. Теперь юные бездельники во всю пялились на нас. Чужаков тут узнавали моментально.
— Думаю, надо переночевать в незаметном месте, — Юкка встал и забросил сумку на плечо. Я последовал его примеру.
— Куда пойдем?
Юкка повертел головой. С одной стороны улицы мы въехали двадцать минут назад, с другой чернела неизвестность.
— Туда, — сказал Юкка, кивнув в сторону неизвестности.
Мы пошли.
Так мы и оказались на окраине безымянной дыры в глубине Северной Каролины. Над нами раскинулось бескрайнее небо с тысячами звёзд. Оно напоминало старый расшитый бархат, хранящийся в ящичке с рукодельем, оставшемся от бабушки. По крайней мере, одно достоинство в том, что мы побывали в гольф-клубе, было налицо. Юкка хорошенько прокипятил свою обоссанную шапочку в стиральной машине. Теперь от нас хоть не воняло кошачьей мочой.