Как все это начиналось

Лайвли Пенелопа

— Да я даже не о ней. О чем-то таком, что могло бы произойти раньше, чем любая карьера.

— Если речь не об этом, тогда о чем?

— О случайностях, — ответила Роуз. — Вернее, о том, чего не случилось. О других вариантах, об альтернативах.

— A-а! Ну типа я была звездой балетного класса, а не ходячим пудингом, как на самом деле, потом стала прима-балериной, а теперь просто национальное достояние. Ну а ты?

— Нет. Это ты опять про карьеру. Или такое можно назвать талантом?

— Пусть будет так. Выбери

себе какой-нибудь талант.

— Нет, мне все это очень интересно — про альтернативы, но я не могу придумать никакой для себя. Может, недостаток воображения? Или другое. Когда ты уже такой, какой есть, невозможно представить себе что-то другое?

— Да что тут сложного? — пожала плечами Сара. — Допустим, ты работаешь не на его светлость, а на какую-нибудь кинематографическую шишку, притом в Голливуде. А еще ты замужем за Хью Грантом — прости меня, Джерри.

— Нет, спасибо. Мне не нравится Хью Грант, как и климат Калифорнии. Погода там всегда одна и та же.

— Тогда, боюсь, ты обречена на Энсфилд, — вздохнула Сара и опять взглянула на часы. — Ну вот, говорила же я, что не успеем. Мне еще надо купить молока по дороге на работу. — Сара встала. — До следующего вторника?

— Если только я не перееду в Калифорнию, — улыбнулась Роуз.

Роуз и Антон гуляли по Гайд-парку. Шарф наконец был куплен в «Селфриджес». Роуз решила, что «Маркс & Спенсер» не подойдет, и предложила встретиться на Оксфорд-стрит. Теперь они шли по парку. Был весенний день, свет и тень гонялись друг за другом по траве, деревья уже зазеленели. Самое время начать что-то новое.

— Хорошее место, — сказал Антон. — Здесь город может… дышать.

— Вообще-то, я здесь почти не бываю. Не заглядывала сюда несколько лет. Уже забыла, как тут много места.

— И все — чтобы купить шарф. Значит, хороший шарф, если привел нас сюда.

— Должна признаться: когда я предлагала встретиться на Оксфорд-стрит, то держала в голове, что вы наверняка не видели Гайд-парка.

— А-а! — улыбнулся Антон. — Все-таки это шарф привел нас сюда. Когда мама его надевает, я вспоминаю вас. — Он с любопытством посмотрел по сторонам. — Как много собак! Англичане так ими гордятся. У вас есть собака?

— Нет, мы кошатники, то есть любим кошек. Во всяком случае мой муж.

— Вон там большая собака и маленькая. Одна гонится за другой, а вон та женщина думает, что большая собака укусит ее ребенка. Она кричит на мужчину… Ого! Хозяева собак встают в стойку. Ага, он все-таки взял свою собаку. — (Они смеются.) — А теперь разговаривают, — продолжает Антон. — Может, даже станут друзьями.

— И проживут вместе долго и счастливо, как в сказках.

— Надеюсь. Возможно. Но, может, он просто спросил, где она взяла свою маленькую собачку. Он тоже хочет такую.

— Давайте все же остановимся на сказке, — предложила Роуз. — Присядем на минутку?

Они

нашли свободную скамейку.

— Так много людей бегают, — сказал Антон. — Если люди не выгуливают собак, то они бегают. Мы одни здесь ничего не делаем.

— Мы приходим в себя после шопинга. Хотя бы вы. Мужчины ненавидят ходить за покупками.

— А вы просто добры с иностранцем, — кивнул он.

Она на минуту задумалась. Действительно ли все сводится к этому? Что-то не очень похоже.

— Я выучил новые слова, — похвастался Антон. — Иностранец, мигрант. Просить убежища. Но я не прошу убежища, я… экономический мигрант. Я это узнаю из радиопередач. Экономический мигрант — это лучше, чем просить убежище. — Он натянуто улыбнулся. — Кто просит убежища — они большая проблема. А экономический мигрант — это, может, даже хорошо для Англии. Собирать фрукты, работать на стройке.

— Или бухгалтером, — продолжила Роуз.

— Вы… вы всегда думаете о хорошем.

— Я оптимист, а не пессимист. Впрочем, не уверена. А ведь есть еще и реалистический подход. Что выполнимо, что возможно.

— Вот еще слова. Мне понравились вот эти: «оптимист» и «пессимист». А еще буду теперь говорить начальнику на стройке: «Давайте более реалистические задачи».

— А если он взорвется?

Антон изумленно уставился на нее.

Она рассмеялась:

— Это значит — а вдруг он разозлится? Вот вам еще одно новое слово. Ну, если поджечь что-то, а оно — бах! — и взорвется.

— Да-да, я понял! Взорвется. Нет, он… всегда одинаковый. Сделай то. Сделай это. Всегда один голос… всегда одинаково ходит. Когда он выгоняет кого-то, это просто. Идите, можете больше не приходить, спасибо, всего хорошего. Может, если бы он взорвался, было бы интереснее.

Между тем сгустились облака, упало несколько капель дождя.

— Вот мы и нашли для вас немножко… погоды. Вы ведь любите погоду, я помню.

— Такая погода скорее помеха для нас. Но мне кажется, неподалеку есть кафе. По крайней мере было, когда я заглядывала сюда в последний раз.

Они встали и быстро пошли.

— Да, — кивнула она. — Оно все еще тут.

— Это не «Старбакс», — заметил Антон.

— Нет, не «Старбакс». Но нам и не стоит зацикливаться на чем-то одном.

— Зацикливаться, — засмеялся он. — Нет. Но мне просто нравится «Старбакс».

«Мне тоже, — подумала она. — А раньше никогда не нравился».

Они пили кофе и смотрели на людей, бегающих трусцой, на собак, на дождь.

— Я знаю эту породу: немецкая овчарка, — сказал Антон. — Такие есть у нас на стройке. Охранная собака. Не очень приятная. А вот эти, с такими лапами… как ножка у маленького стула?

— Это таксы, — засмеялась Роуз.

— А вот эта, которая все время нюхает?

— Какая-то разновидность спаниеля.

— Спаниель. Ну вот, еще две породы знаю. А эта — маленькая белая собака?