Как все начиналось
Шрифт:
– Ты, Ванюша, глупее нашей Аськи! – констатировал Виль. – Это ж надо додуматься! Мы почти добились, чтоб перевертышей признали цивилизованной расой, как он такой кульбит выделывает! Да нас теперь всех перебьют! Люди-то упырей от перевертышей не отличают! Мы для вас все – опасность вашей драгоценной жизни. Теперь же мор начнется! Они же от людского запаха все с ума сойдут!
Меня перекосило: получается, все время, пока Виль находился в нашем с папашей доме, он облизывался на мою сладкую алую кровушку?
– Ваня, немедленно вспоминай, куда ты их отправил! –
Ваня долго чесал затылок, цокал языком, но все было тщетно. Куда он услал чудовищ, вспомнить не выходило.
За всеми треволнениями мы даже не заметили, как забрезжил рассвет. Еще не утро, а какие-то непонятные грязные сумерки позволили разглядеть и двор и дом. Да, при дневном свете я бы сюда вряд ли заглянула, уж больно жуткими казались постройки.
– А где Пан? – спросила я, передавая задремавшего малыша Ване.
– Съели! – отозвался тот, принимая маленького хрупкого человечка, закутанного в большую серую шаль. На щеке у крохи алели три длинные царапины.
Не сговариваясь, мы с Вилем бросились в конюшню. Я ожидала увидеть едва ли не обглоданный скелет, подвешенный на крюк к потолку, но не представшую нашим глазам картину. Гном спал, подложив руку под щеку. Он храпел так, что сотрясалась земля, а из открытого рта по подбородку стекала тягучая слюна.
– Пан! – позвала я. – Пан, проснись.
Гном не реагировал.
– Пан!!!
Недолго думая вурдалак хорошенько пнул его ногой.
– Деньги в правом голенище зашиты, – вдруг запричитал пьяный приятель, – забирайте, только не бейте сапогами в живот!
– Просыпайся, алкаш! – пробурчал перевертыш.
Пантелей постарался разлепить глаза.
– О, ребята, – отозвался он радостно, – что-то случилось, а я где? – Он огляделся вокруг, поцокал языком и снова упал лицом в кучу грязной соломы, на которой спал.
– Да, случилось, – рявкнула я, – нас едва не сожрали!
– Всего-то, – протянул разочарованно гном, – а я-то думал, что и вправду что-то интересное пропустил!
– А этого тебе мало? – взвилась я.
– Да ладно, Аська, ты расстроена, расслабься. Хочешь, ко мне вместе с мальцом ложись, а? У меня тепло, – примиряюще предложил Пан, открывая полу грязного кафтана.
– Да иди ты! – плюнула я и, резко развернувшись, вышла на морозный воздух.
– А что я такого сказал? – донеслось мне в спину.
Через некоторое время Данила и Клавдия пришли в себя и рассказали нам, что случилось пару месяцев назад.
Сначала в деревне начался повальный мор скотины. Животные заболевали и падали замертво всего за одну ночь. Люди, охваченные паникой, собирались в маленькой церквушке и просили Господа о помощи. Через несколько дней стали умирать и сами жители. Обозленные на весь мир и Всевышнего, люди сходили с ума. Тогда кто-то и поджег церковь вместе с пастором.
В эту страшную ночь в семье у Данилы случилось горе: заболел самый младший из мальчиков – Коленька. Мучился малыш недолго, к утру отошел в мир иной. Все думали, что отошел… а он превратился в упыря и все семейство обратил. Очевидно, зараза давно разошлась по деревне, но только когда упыри сожгли храм, коснулась семьи Клавдии и Данилы.
– Печальная история, – констатировал перевертыш, – но типичная. Все из-за того, что Совет магов совсем за порядком не следит! Сколько деревень в Словении так померло. На моей памяти уже штук шесть.
– Виль, – хохотнул Пан, – ты же работаешь на Совет! На того, кто деньги платит, не гавкают! Особенно вурдалаки.
– Были бы большие деньги, – фыркнул тот, отворачиваясь, и добавил погодя: – За лай ответишь по дороге!
Надо было торопиться, и мы решили продолжить путь, не обращая внимания на стенания похмельного Петушкова. Жалуясь на прострел в спине, слабость во всем теле и больную голову, он пытался запрыгнуть на лошадь то с одной, то с другой стороны, но ее рост оказался непреодолимым препятствием. В конце концов Ваня зацепился одной ногой за стремя, со всего маха ударил бедную кобылку. Та, в свою очередь, пошла, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, пока не перешла в галоп. От неожиданности мы разинули рты, а Ваня с бешеной скоростью скользил по земле и орал диким голосом, пугая животное еще сильнее:
– Стой, кобыла проклятая! Стой, кому говорю! Ой, люди, помогите! Ой, нелюди, что ж вы ничего не делаете!
Последнее замечание, видимо, относилось к нам. Первым очнулся Виль, он кинулся на помощь и, схватившись за повод, остановил перепуганное животное. Петушков пострадал.
Судя по его словам, у него была вывернута нога, сломана рука, помяты ребра и выбит зуб, не считая огромных синяков на всем худом теле.
– А зуб-то как вылетел? – заботливо ворковал гном, укладывая его в доме на кровать.
– Да шерт его знает, – шепелявил помятый Ваня, – камушек попал, ударил, он и вылетел.
– Что ж ты рот так широко открывал? – спросила я.
– Посмотрел бы я на тебя, – обиделся Ваня.
Роль помятого, но живого героя его вполне устраивала.
– Слушай, Ась, а вылечи его тоже, – вдруг предложил гном, – упырей лечишь, а ногу да руку что, не сможешь?
– Попробую, – согласно кивнула я.
Тут Ваня заголосил, напрочь забыв, что минуту назад жаловался на ушибы:
– Нет, не подпушкайте ее ко мне, она меня так вылешит, что шивым до дома не доберушь! Я еще шить хошу! Я так много не шделал в этой шизни. У меня даже шенщины еще не было!
Тут он сконфузился, покраснел и замолчал, потому как вчера на пьяную голову хвастал перед друзьями своими любовными похождениями, а сегодня проговорился, и скабрезные развеселые истории оказались лишь пьяным трепом.
– Знаешь, что, – отрезала я, – не хочешь и не надо. Дождешься здесь делегации, выздоровеешь и поедешь вместе с ними в Данийю!
– Ну уж нет! – Ваня подскочил на кровати, позабыв про увечья. – Хошешь всю шлаву шебе?
– Эх, жаль, – стараясь сдержать торжество в голосе, усмехнулась я, – а я-то думала, что твою лошадь возьму.