Как все начиналось
Шрифт:
– Да знаю! – недовольно перебила я и кинула птицу в лицо гному. – Вот, жарьте!
– Ага, – охотно отозвался Пантелей. – Слушай, а что с ней? Она что, спит? – в недоумении уставился он на птичку.
– Ну да, – чувствуя себя полной дурой, пробормотала я.
Приятели переглянулись.
– А ты за ней на дерево лезла, что ли? – едва сдерживая смех, спросил Ваня.
– Да, – разозлилась я, – по веточкам прыг-скок, прыг-скок, как белка. Кстати, о белках. Одна там, на тропинке, тоже валяется. Можно и ее сожрать!
Приятели впервые поступили мудро –
– Не нравится, сами бы пошли! – неожиданно для самой себя крикнула я, обнимая Анука.
Да, что-то со всей этой историей у меня расшатались нервишки. Еще бы, с двумя такими компаньонами можно психом стать, что мне и грозит, если мы как можно скорее не доберемся до Данийи.
Гном быстро ощипал птицу – как она называется, он так и не вспомнил – и, соорудив вертел, стал жарить. От еды шел такой аромат, что в глазах темнело.
– Хорошо, что хотя бы соль не пропили, – пробурчала я, уже не от злости, а так, для порядка. Впрочем, получив в ответ дружное молчание.
Абсолютная тишина начинала действовать на нервы.
– Слушай, Ась, разбуди зверье, что ли! – не выдержал Иван. – У меня ощущение, что мы на том свете, такая тишина.
– А ты привыкай, Ванечка, думаешь, в гробу как? Так же! – буркнула я.
Не признаваться же, в самом деле, что усыпить усыпила, но как обратно расколдовать, понятия не имею.
– Ты меня чего, хоронишь?! – взвился Петушков.
– Нет, предупреждаю, чтобы потом разочарования не было.
Внезапно где-то в звенящей неживой тишине пугающе громко хрустнула ветка. Гном застыл над огнем и с напряжением прислушался. Сердце мое на мгновение остановилось, а потом забилось с тройной силой. Оказывается, кроме нас здесь были люди, и не верилось, что им нужны лишь угольки для костра.
Они выступили на поляну все разом. Высокие плечистые мужчины в черных тканевых масках, полностью закрывающих лица. Но даже несмотря на это, я точно знала – среди них есть даниец. Да я пальцем могла на него указать.
Один заговорил приглушенным тканью голосом:
– Отдайте мальчишку, и мы сохраним вам жизнь.
Я с силой прижала кроху к себе и испуганно глянула на Пана. Тот поймал мой затравленный взгляд и осклабился:
– Попробуй, забери! Чего, малец, за масочкой прячешься? Личико стыдно показать?
– Ты, гном, не юродствуй! – гаркнул недруг. – Я смотрю, ты весельчак.
В прозрачном скудном свете пламени у него в руках блеснуло лезвие меча. Я охнула и закрыла Ануку глаза ладонью. Незачем ребенку видеть отвратительное зрелище.
Нападавшие молчали и не двигались с места, Пантелей приосанился, готовый обороняться.
Внезапно раздался страшный хриплый рев. На пришельцев, замахиваясь тупым клинком, кинулся Иван, который прервал продолжительную паузу. Бойня началась в один момент. Раздался звон мечей, громкий мат, чьи-то хриплые стоны.
Я сгребла малыша в охапку и кинулась прочь с поляны с единственной судорожной мыслью в голове, что если успею его спрятать, то, возможно, сохраню ему жизнь.
– Девчонка! Вон она! Держи ее!!! – услыхала я вопли за спиной и припустила еще быстрее по узкой ухабистой тропке.
Мимо мелькали темные силуэты деревьев, легкий туман тонким слоем вился по земле. Внезапно у меня звучно хрустнула ступня, ногу рассекла резкая боль – я вскрикнула и, прижав к себе ребенка, кубарем покатилась в закрытую полуголыми кустами яму. Дно ее застилали мокрые прошлогодние листья с торчавшими сучьями и сломанными ветками. Я шибанулась на спину и, закрыв ладонью рот мальчишки, постаралась не дышать.
Где-то над головой раздались шаги и басовитые голоса:
– Не могла же девка сквозь землю провалиться?! Да здесь она!
Шаги смолкли аккурат напротив моего убежища. От страха я зажмурилась, надеясь остаться незамеченной. Возможно, так бы и вышло, но Анук, окончательно перепугавшись, стал вырываться, зайдясь громким ревом. Ветви кустов раздвинулись, сильные руки потащили мальчика к себе, но я изо всех сил вцепилась в его курточку, не желая отпускать.
Мужчина недолго думая схватил меня за волосы, вынуждая вылезти. Я кричала и вырывалась, но мои попытки оказались тщетными.
– Я их нашел! – крикнул в темноту мой преследователь, дернув меня за косу. Он выволок меня с малышом обратно на тропинку, а потом, подгоняя тычками в спину, заставил тащиться к небольшой темной полянке, озаренной лишь прозрачным голубоватым лунным светом. Нас тесным кругом обступили преследователи. Кроха, превратившийся в маленького уродца, тихо всхлипывал и льнул ко мне, как котенок, не понимая ужаса происходящего и скорее чувствуя мое собственное напряжение и волнение.
– Отдай нам ребенка, – потребовал тихий голос.
Даниец.
– Не отдам! Что ты со мной сделаешь, даниец? Убьешь?! – заявила я, поражаясь собственной отваге и незнакомым твердым ноткам, прозвучавшим в голосе.
В нашу сторону ощетинились острия мечей, наточенная сталь которых поблескивала в призрачном свете. Стало страшно, даже в жар бросило. Меня затрясло еще сильнее, чем ревущего Анука. Я попятилась, оступилась и едва не уронила своего кроху. Поляну накрыл грубый мужской гогот, из лесной чащи доносились обрывки ругани. Взгляд мой в ужасе метался с одной фигуры на другую, подонки медленно приближались. Вот даниец уже протянул руки, чтобы забрать ребенка… и в голове моей вдруг щелкнула какая-то пружинка. Горячая волна окутала тело, и неизвестно откуда появилась странная диссонирующая мысль: «Да как посмели они загонять меня?! Как смеют трогать моего ребенка?!»
Медленно, не спуская глаз с противников, я поставила Анука на землю, тот заорал пуще прежнего и схватился за мои ноги…
Случившееся позднее вспоминалось как во сне. Оглушающая волна гнева накрыла все мое существо. Не осталось ничего, кроме тяжелого дыхания и стука сердца. Красная пелена встала перед глазами. Я резко развернулась, схватив мальчонку за шкирку, грубо, будто щенка, отбросила в кусты. Тот шлепнулся на ковер из мягких листьев.
Тело само приняло боевую стойку, а руки сложились в странную комбинацию.