Калигула. Тень величия
Шрифт:
— Надо же, мой друг, — произнес удивленно Ирод, — ты за всю свою длинную речь ни разу не заикнулся и не потряс головой. Представляю, как надоела тебе маска немощного идиота. — Клавдий невесело улыбнулся.
— Послушай же теперь мои доводы, мой старый друг. Да, признаюсь, увлекательные игры Аполлона немного притупили мое стремление к созданию четкого плана заговора. К тому же Макрон сейчас не в Риме, а мне хотелось бы обсудить все и с ним тоже.
— Не говори ерунды, Агриппа. Макрон тут совсем ни при чем. И уехал он лишь на пять дней. Пора действовать, а не выжидать. Плод должен созреть, прежде чем упасть в руки, а мы, как заботливые садовники, должны взрастить его, полить и удобрить.
— Пожалуйста, Клавдий! — взмолился Агриппа, — Избавь меня от своих заумных метафор! Говори, что ты хочешь предложить, и, клянусь Меркурием, я соглашусь
Клавдий тяжко вздохнул и сжал кулаки.
— Германику нужно покорить сердце Ливиллы. Если ее брак скоро завершится разводом, то сейчас самое время ему начать действовать. Если он войдет в императорскую семью, то встанет наравне с Эмилием. Устранить Лепида с дороги будет делом несложным, а там настанет очередь и самого Калигулы. Переворот станет возможен, если Германика поддержат сенат и народ Рима, а также его легионы. Но если преданность солдат можно купить солидным вознаграждением, то с другими составляющими этого треугольника будет все гораздо сложнее. Народ души не чает в Калигуле, а все из-за популярности его отца. А на то, чтобы римляне его возненавидели, уйдет время. Калигула своим безумием сам сократит этот срок, но нужен еще кто-то рядом с ним, кто толкнет его на безрассудные шаги. И этим человеком должен стать Германик Гемелл. Наш плод, прежде чем упасть, должен еще и основательно прогнить изнутри.
— Ну так поговори с нашим другом. — Ирод подошел к окну и бросил быстрый взгляд на солнечные часы. — А сейчас мне пора идти, сегодня в десятом заезде Евтих выводит Инцитата и Пенелопу в одной упряжке, а это самые быстрые кони империи. Я не должен пропустить этот триумф скорости и ловкости! Прости!
Агриппа, пользуясь откровенным замешательством Клавдия, выскочил из таблиния. Старик вздохнул. Скорей бы вернулся Макрон!
Клавдий прошел в перистиль, намереваясь отдохнуть в тени с рукописью Вергилия в руках и насладиться не столько чтением, сколько прохладой фонтана и игрой подаренных Агриппой золотых рыб. Но его любимая скамейка оказалась занята, на ней удобно расположился Германик Гемелл, занятый составлением какой-то бумаги, причем мраморный пол усеивали испорченные куски пергамента. Клавдий нахмурился. Что сказала бы его мать, увидев подобное расточительство дорогого материала? Старуху удар бы хватил, она своими руками отскабливала каждый лист, если текст утрачивал свою значимость. Когда-то она без зазрения совести поступила так с его первым трактатом по истории. Маленький Клавдий хотел порадовать деда подарком и доказать Августу, что он не такой дурак, каким его все привыкли считать.
Обратив внимание, как расстроен Германик и как дрожат его руки, держащие перо, Клавдий спросил, присаживаясь рядом:
— Что-то произошло, племянник? Неужели Ирод Агриппа надоумил тебя сделать ставку на бегах, и ты все спустил?
— О, нет, дядя! — поспешно ответил Германик. — Совсем другая забота гложет меня! Я влюблен, но никак не могу встретить девушку, которую видел всего лишь раз! Я нашел ее дом, и каждый день за ним наблюдаю, но все его обитатели будто вымерли. Дом пуст уже который день! И вот хочу написать ей письмо, чтобы оставить на пороге, вдруг хозяева вернутся.
— Я не знаком с этой особой, хотя до меня и доходили слухи, что дочь моего покойного друга Валерия Мессалы выросла замечательной красавицей. Но тебе следовало бы получше вникать в жизнь Рима. В этом доме случились большие неприятности, и его хозяин Корнелий Сулла Лукулл предпочел его оставить на неопределенное время и переехал на Целий, где у него не менее роскошный дворец.
— О, боги! Но что там случилось? Жива ли, здорова ли Мессалина? — в волнении вскричал Германик.
— Не волнуйся, она в безопасности! Просто брат Мессалины украл у отца крупную сумму, разразился скандал, отзвуки которого будоражат Рим уже целую неделю, и Сулла отослал его с матерью с глаз долой в загородный дом. Но ты бы лучше прогулялся на форум, где наши матроны посещают торговые ряды в базиликах и на Священной дороге. Там у тебя больше шансов вповстречаться со своей красавицей. Но, если хочешь завести с ней знакомство, лучше подкарауль ее в Саллюстиевых садах, девушки на выданье частенько там прогуливаются, чтобы знатные римские холостяки смогли приглядеть себе достойную невесту.
Конец фразы Клавдий договорил уже в одиночестве — быстрее орла Германик вылетел из дома в том направлении, куда сказал ему Клавдий. «О, Минерва! Надеюсь, он не вздумает и близко подойти к Мессалине! Иначе она примет его за сумасшедшего: тога в чернильных пятнах, всклокоченные волосы и красные глаза! Хорош влюбленный!», — с усмешкой подумал Клавдий и, с наслаждением вытянув ноги, развернул свиток. Что ж, важный разговор подождет до вечера! Но все же досада на это несвоевременное увлечение дочерью Мессалы угнетала, ведь Германик должен был заняться Ливиллой. А что теперь? Если ему еще и сказать, что сестра цезаря пьет? Клавдий покачал головой. Похоже, все его надежды на нового справедливого правителя оказались так же несбыточны, как и скорое возвращение в тихую Капую.
Стоило Германику попасть на форум, ведь про Саллюстиевы сады, он, естественно, не дослушал, как водоворот людской толпы захватил его и потащил за собой. Незадолго до этого распустили слух, что сегодня у Ростральной трибуны произойдет схватка между двумя знаменитыми гладиаторами, обладателями деревянных мечей, за право называться первым и сильнейшим в Риме. И сам цезарь захотел, чтобы эта битва прошла на форуме. Победителю будет даровано право проехать на колеснице императора по Священной дороге, а также открыть собственную школу гладиаторов. На бегу многие успевали сделать ставки, выкрикивая имена Римского Льва и Слона. Тут и там стихийно возникали стычки между сторонниками того или другого бойца, но прислушивающийся помимо воли к обсуждениям вокруг себя, Германик сообразил, что исход поединка предугадать не решается никто, ибо бойцы по силе и ловкости были равны друг другу. Гемелла тоже охватил азарт, но, к своей досаде, он обнаружил, что не захватил с собой ни асса. И он продолжал плыть в людском потоке, надеясь, что сможет занять местечко получше.
Около Ростр народ спрессовался так тесно, что яблоку негде было упасть. Германик приуныл, но заметил, как какой-то мальчишка опустился на четвереньки и нырнул в толпу, ловко пробираясь среди ног. Гемелл, внезапно решившись, последовал его примеру. Способ передвигаться оказался достаточно эффективным, несколько раз он слышал над собой возмущенные возгласы, его пытались схватить за ноги, но он уворачивался, правда, лишившись одной сандалии, ее, как трофей, кто-то, видимо, оставил себе.
Германик попытался подняться на ноги в первом ряду, и тут его схватил за шкирку какой-то толстяк.
— Куда прешь? Я здесь с утра торчу, чтоб занять местечко получше. Но назад дороги уже не было, людское море бурлило и не хотело расступаться, и никто не слушал возмущенного римлянина.
— Ладно уж, стой здесь, переписчик, — любезно разрешил он, приняв его чернильные пятна на одежде Германика как свидетельства принадлежности к этой почетной профессии.
Германик оказался зажатым между двумя потными толстяками так тесно, что даже не мог вздохнуть. Увидев, как на трибуну поднялся Калигула со свитой, он попытался окликнуть Тавра Статилия Корвина, но и пискнуть не смог. Он даже руку не мог поднять, чтобы зажать нос, ибо вонь от толстяков исходила неимоверная, они обильно потели и распространяли вокруг себя миазмы дешевого вина и чесночной баранины. Но, несмотря на это жуткое зловоние, место Германику удалось занять удачное, все-таки в первом ряду и как раз напротив Ростральной трибуны.
Перед началом схватк толпе пришлось еще немного потесниться, открывая проходы для гладиаторов, и Германика стиснули так, что у него затрещали ребра. Но он вовсю смотрел на знаменитых бойцов.
Римский Лев был огромен как Геркулес, и, видимо, из-за этого сходства, на его мощные плечи была накинута львиная шкура, голова которой покоилась поверх шлема. В одной руке он с легкостью нес огромную дубину, в другой — тяжелый щит, а к поясу прицепил острый меч. Половина зрителей приветствовала его громким ревом, от которого Германик чуть не оглох. Польщенный Лев в ответ разразился громовым рыком. И тут послышались не менее громогласные приветствия, ибо по живому коридору шел Слон. Изумленный Гемелл с восторгом смотрел на него. В своей недолгой жизни он не видел человека мощнее, толще и выше, чем этот гигант, казалось, высеченный из скалы. Его чресла скрывала набедренная повязка, он легко помахивал рыболовной сетью и угрожающе потрясал трезубцем. Он на две головы был выше Римского Льва и в два раза толще, ноги его напоминали стволы вековых дубов, а мускулы перекатывались под слоем жира на мощной груди и бицепсах. Мысленно Германик сразу же отдал победу этому настоящему титану из мифов и даже смог выдавить из себя восторженный писк. Соседи-толстяки неодобрительно на него покосились, видимо, они были поклонниками Римского Льва.