Калигула. Тень величия
Шрифт:
— Уходим! На крики служанки могут сбежаться соседи.
— Что ты сделал с глупой бабой?
— Пришлось слегка урезонить ее, окунув в фонтан. Будь ты проклят, Германик, из-за тебя я совершил убийство, — в сердцах сказал Ирод.
— Но не в первый же раз, — ответил ему юноша.
— Ладно, если Макрон или Клавдий будут спрашивать, за что были убиты женщины, скажем, что Пираллида пыталась шантажировать и хотела донести Калигуле…
Они были недалеки от правды, и им довольно ловко удалось убедить в этом сообщников, заставив поверить, что они пошли на убийство ради спасения заговора.
И
Германик проснулся на рассвете от боли в спине. Спать на жестких досках оказалось не очень удобно, так как в его кубикуле тоже побывали грабители и вынесли оттуда все, а вернуться на ложе убитой он не рискнул. Юноша с трудом поднялся, проклиная свое легкомыслие. Лучше б он вернулся в дом Клавдия! Невыносимо болела голова и ныла поясница. Со вздохом он пошел к выходу, но вдруг замер, прислушавшись. Он мог поклясться, что расслышал чей-то голос.
Прокравшись по коридору и выглянув в атриум, Германик, к своему удивлению, увидел стоявших там юношу и девушку, державшихся за руки. Водопад черных вьющихся волос струился по тонкой спине девушки, фигура ее была стройна и изящна, будто у статуи Венеры, любимой богини римлян. Гемеллу захотелось разглядеть ее лицо, но он боялся пошевелиться в своем укрытии.
— Вот, Феликс, — услышал он, как сказала девушка своему спутнику, — это и есть дом Пираллиды. Прежде здесь было очень красиво!
— А как ты думаешь, сестра, — обратился к ней юноша, и Германик облегченно выдохнул. Они не жених и невеста! — родители позволят нам купить его?
— Фавст Корнелий Сулла Феликс, я всегда говорила тебе, что ты глупец! И ни капли не поумнеешь! Ты безнадежен! — сердито топнула ножкой черноволосая незнакомка. — Родители никогда не вложат деньги в дом проститутки, которая утопила свою служанку, а сама повесилась! Нам нужно украсть эти деньги! Это единственный выход.
Юноша почесал пятерней копну волос.
— Ты же знаешь, что отец держит свои сбережения в накрепко закрытом ларе в своей спальне, а когда уезжает, оставляет для охраны рабов. Это невозможно!
— Есть у меня одна мыслишка… — загадочно ответила девушка. — Так что пойдем домой, пока нас не хватились.
Они собрались уходить, но тут Германик неловко пошевелился и под его ногой хрустнул осколок вазы. Девушка испуганно обернулась, и Германик, увидев ее широко распахнутые агатовые глаза, почувствовал, что у него остановилось сердце, ибо никогда еще не встречал он никого прекрасней, чем эта незнакомка, залитая лучами утреннего солнца. Она уже скрылась за оградой, когда его сердце осмелилось сделать новый толчок, и Германик, глубоко вдохнув, лишь тогда осознал, что не дышал с того момента, когда его затянул агатовый омут. Он поспешил прочь от этого дома к своему покровителю Агриппе, шепча про себя имя Фавста Корнелия Суллы Феликса и надеясь, что вскоре ему станет известно, кто эта прекрасная незнакомка, в которую он влюбился с первого взгляда.
Мессалина и Феликс в ужасе забились в свои носилки и приказали рабам со всех ног мчаться к дому.
— Кто-то следил за нами, — шептала Валерия, прижимаясь к брату. — Я боюсь.
— Не волнуйся, сестричка, это мог быть случайный вор, — успокаивал ее Сулла. — Или.
— Или?
— Или лемур этой гетеры, не упокоившийся после смерти.
— Бред, — фыркнула Мессалина. — Лишь бы не соглядатай отца.
— А как ты собираешься украсть деньги? — спросил Феликс, продолжая обнимать сестру за плечи, но рука его уже сползала вниз по спине девушки, а дыхание становилось более прерывистым. Он уже не думал ни о чем, вдыхая аромат ее волос и наслаждаясь прикосновениями к гладкой коже. Желание захлестывало его. Мессалина, уловив настроение брата, с силой оттолкнула его.
— Ты с ума сошел, Феликс! Рабы донесут нашим родителям, и нас разлучат, а меня выдадут замуж за первого встречного. Немедленно перестань!
Сулла отдернул руки и спрятал их за спину.
— Малышка, ты сводишь меня с ума. Мы займемся любовью, едва вернемся, или моя плоть взорвется.
Валерия рассмеялась.
— Успокойся, я помогу тебе выпустить пар, если ты будешь вести себя благоразумно, — она наклонилась к его чреслам, и спустя недолгое время Феликс вздохнул с облегчением.
— У тебя волшебные губы, сестричка, но они не сравнятся с жаром и негой твоего лона.
— Ты обещал, — Мессалина прижала пальцы к его губам. — Нам надо многое обсудить, а ты думаешь о совершенно посторонних вещах. Если хочешь открыть собственный лупанар, ты должен стать серьезнее. Тем более нельзя упускать этот дом. Наследников у Пираллиды нет, а это значит, что дом перешел в собственность государственной казны, и его можно выкупить через подставное лицо. Я уже знаю, кого попросить об этом. Один из клиентов отца ко мне неровно дышит. Стоит только намекнуть.
— Я восхищаюсь тобой, моя муза! Ты такая умная! — сказал Феликс и против воли потянулся губами к точеной шейке девушки. — И такая соблазнительная…
Мессалина опять отпихнула его от себя, но без злобы, а с улыбкой.
— Потерпи же, ненасытный дурак, скоро приедем, — прошептала она ему на ухо.
Легче ветра мчался Германик по улицам Рима, перескакивая через сточные канавы и ловко уворачиваясь от льющихся помоев с верхних этажей нищих инсул. Его пару раз окликали разъезды вигилов, но он, не обращая на них внимания, бежал домой. Ему важно было узнать имя девушки, покорившей сердце с первого взгляда.
Разгневанные Агриппа и Клавдий уже ждали его в атриуме. Не внимая их упрекам, Германик сразу же спросил, кто такая сестра Фавста Корнелия Суллы Феликса, и услышал в ответ:
— Мессалина? Тебя интересует Мессалина? Но где ты встретил эту девушку в ночную пору? — это спросил Клавдий.
Германик хотел было прикусить язык, но Ирод тут же увел его в свои покои и выпытал все подробности.
— Итак, поздравляю! — язвительно сказал он. — Тебя угораздило влюбиться в одну из признанных красавиц Рима. Ее отчим намерен дать за ней огромное приданое, но метит уложить падчерицу в постель самого императора. Калигула пока о его планах не догадывается, но подозреваю, что эта семейка скоро начнет приводить их в исполнение. Но они не учли только одного.