Калигула. Тень величия
Шрифт:
— Я хочу поговорить с преторианцем, — тихо произнес Эмилий. — Пусть он войдет. Что-то мне слабо верится в историю с разбойниками.
Ливилла метнулась к выходу, но, обернувшись, увидела, как мертвенная бледность разлилась по лицу Лепида. Он опять потерял сознание. Девушка позвала лекаря и пошла на поиски Юлия. В ее мыслях царил настоящий хаос.
Луп сидел на кухне вместе со слугами, потягивал вино и слушал, как они сплетничают насчет хозяйки. До Ливиллы донеслось: «Замучила воем и придирками, а все потому, что уехал господин. Эта корова боится, что он будет ходить по римским лупанарам».
Ливилла увела преторианца в сад, где их разговор не могли подслушать чужие уши.
— Лепид ненадолго пришел в себя и требует встречи с тобой. Он говорит, что это ты придумал нападение разбойников. Видно, его голова сильно повреждена, потому что он бредит о заговоре против цезаря.
Они шли по дорожке, и каждый думал о своем. Ливилла всем сердцем желала оказаться сейчас где-нибудь подальше от этого дома и, главное, от своего любовника. А Луп размышлял о том, что сказал ему Макрон. Его бывший начальник был прав, Эмилий опасен, он чрезвычайно умен и угроза заговору исходит именно от него. Необходимо изолировать его, чтобы он не успел предупредить Калигулу, но помочь в этом может лишь Ливилла.
— Госпожа, мне кажется, — Юлий говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Возможно, ты права, утверждая, что сильный удар повредил Эмилию рассудок, но он еще в Риме был не в себе. Он мчался, как сумасшедший, не объясняя мне куда. Я слышал лишь, как он без конца выкрикивал проклятия.
— Проклятия предназначались кому? — холодея, спросила Ливилла.
— Извини, госпожа, они предназначались тебе. Это, конечно, не мое дело, но что за ссора вышла меж вами? Неужели Лепид посмел обидеть тебя? Ты такая хрупкая и нежная, что каждый раз, когда я смотрю на тебя, я будто вижу перед собой дивную белоснежную лилию.
Девушка резко остановилась и, запрокинув голову, посмотрела ему в глаза.
— Я уже говорила тебе, преторианец, что это не твоя забота. Я сама в состоянии разобраться во всем. Пусть я не верю в какой-то там заговор, но у Лепида есть причины сердиться на меня. Я не выполнила его поручение, а в придачу сбежала от него сюда. Поэтому-то он и разгневан.
Злые слезы брызнули у нее из глаз. Она резко утерла их рукой.
— Почему ты так боишься его? — в недоумении спросил Луп. — Он не сможет причинить тебе вред. Ты же сестра цезаря!
Ливилла низко склонила голову. Не признаваться же, что Лепид бьет ее и заставляет делать ужасные, гнусные вещи! И уж если родная сестра предала ее, то стоит ли надеяться на защиту брата? Девушка заплакала, совсем по-детски закрыв руками лицо и всхлипывая.
Юлий решительно обнял ее, привлек к себе и стал целовать соленые от слез щеки.
— Я защищу тебя от всех! Я жизнь отдам за тебя, только, прошу, поверь мне. Я всегда буду рядом, никто не сможет причинить тебе боль.
Ливилла прижалась к его мощной груди, слушая его страстные речи. Сердце ее сладостно сжималось.
Неожиданно небеса будто разверзлись над ними, и полил такой сильный дождь, что мгновенно вымочил их до нитки. Юлий подхватил девушку на руки и добежал до беседки, густо увитой плющом. Капли стучали по листьям, но густые ветви мешали им пролиться внутрь укрытия. Ливилла и Юлий посмотрели друг на друга и громко рассмеялись. Оба являли собой довольно жалкое зрелище. Они протянули друг другу руки, и их пальцы сплелись. Луп привлек Ливиллу к себе, и она приникла к его груди. Он поцеловал ее в губы, и девушка, истосковавшаяся по ласке и нежности, ответила на этот поцелуй.
— Ливилла! — громкий окрик заставил их отпрянуть друг от друга. В беседку ввалилась Домиция Лепида. — Ты здесь! Я везде тебя ищу, с ног сбилась, а тут еще этот несносный дождь.
Матрона окинула недовольным взглядом мощную фигуру преторианца и продолжала причитать, уже не обращая на него внимания.
— Госпожа, я умоляю тебя! Напиши своему брату, чтобы позволил Саллюстию вернуться. Рим не для него, мой муж привык к покою и уединению. Он же внук знаменитого историка!
Блеск в глазах Ливиллы потух. Она сердито поджала губы, слушая увещевания матроны. Юлий досадливо переминался с ноги на ногу, проклиная и Домицию Лепиду, и Пассиена Криспа, и Калигулу, вызвавшего его на церемонию.
— Я напишу, Домиция, но вынуждена предупредить тебя, что мой брат никогда не прислушивался к моим просьбам, — сказала Ливилла после недолгого молчания. — И не взыщи, если Гай ответит отказом. Если, вообще, снизойдет до ответа.
С этими словами она вышла из беседки под струи дождя. Ливилла боялась выдать себя Лепиде, она не должна была и мысли допустить, что не только дождь был виновником того, что она очутилась наедине с Лупом в беседке.
Подходя к кубикуле, она услышала раздраженный голос Эмилия. Оказывается, он пришел в себя и сейчас пытался самостоятельно сесть на кровати, несмотря на запреты лекаря. Тот, увидев Ливиллу, призвал ее вразумить раненого. Но девушка лишь раздраженно ответила:
— Хочет, пусть сидит.
Она кинула быстрый взгляд на Лепида и принялась сосредоточенно разбавлять вино настоем из трав. Едва она осмелилась вновь взглянуть на Эмилия, то увидела, что он пристально смотрит на нее. Ливилла, вспыхнув, отвела глаза и вдруг заметила, что вино льется из чаши на столик.
Лепид молча наблюдал за ее неловкими действиями, а когда она поднесла чашу к его рту, вдруг оттолкнул ее руку, и чаша выпала, залив все вокруг своим содержимым.
— Где ты была так долго? — злобно прошипел он. — Твой брат дал тебе четкий приказ заботиться обо мне, а тебя днем со огнем не сыщешь…
— Я пыталась разыскать преторианца, — сухо ответила Ливилла, по-прежнему избегая встречаться с ним взглядом. — Слуги сказали, что он ушел в деревню расспросить местных жителей, не слышали ли они чего-либо о разбойниках.
Она соврала, не моргнув и глазом и даже не испугавшись сверкнувшей молнии. Она действительно начала меняться внутри себя, робкая беззащитная девочка превращалась в хитрую и изворотливую женщину. Но не ей было тягаться с тем, кто всю жизнь носил маску.
Лепид окинул Ливиллу внимательным взглядом. Она довольно долго пробыла под дождем, туника, насквозь мокрая, вызывающе облепила ее совершенную фигуру, а вот глаза подозрительно бегают по сторонам. Эмилий растерялся. Что она может скрывать?