Калигула. Тень величия
Шрифт:
— Пойдем со мной, — сказал Калигула. — Поможешь мне запрячь Инцитата. Сегодня я решил лично поучаствовать в заезде.
Под рукоплескания зрителей они спустились к Торжественным воротам. Евтих уже ждал их.
— Фортуна на нашей стороне, цезарь! Ты победишь в этом заезде, если поставишь Быстроногого правым пристяжным.
Калигула снисходительно посмотрел на маленького возничего. Ему и самому это было прекрасно известно. Его конь лучший в Римской империи!
Он лично проверил упряжь, ласково погладил своего любимца, легко вскочил на колесницу и взял в
— Мой господин, ты так и не ответил мне!
Калигула обернулся к нему, и вдруг перед глазами его встало видение из прошлого: Вителлий, глумливо усмехаясь, держит за руку испуганную Юнию Клавдиллу, а пьяный Тиберий потешается над ними, только что объявив их женихом и невестой.
Нахлынувшая злоба искривила лицо Гая Цезаря. В ярости он взмахнул кнутом, обрушив его на конские крупы, и погнал колесницу на арену. Из-за оглушающего рева толпы он не услышал, как дико закричал Авл Вителлий. Острый шип на колесе резко тронувшейся колесницы пропорол ему бедро.
Кровь хлынула на желтый песок, Авла оттащили в сторону, где лекарь превязал страшную рваную рану, в надежде остановить кровь.
Лекарь долго цокал языком, разглядывая цвет крови, но потом успокоенно вздохнул. Жить будет — не умрет. Придется зашивать, и останется уродливый шрам, но боги смерти пока не властны над этим юношей. А ведь он видел немало случаев, когда люди, получив подобную рану, истекали кровью за считанные мгновения.
К въехавшему в Триумфальные ворота Калигуле, разгоряченному и уставшему, сразу же подбежал Евтих с этим плохим известием.
Глаза Калигулы еще горели победным огнем, он, едва прислушавшись, лишь махнул рукой:
— Дай знать его отцу, что он будет лечиться во дворце! Бедняга только что женился, и его супруга станет за ним присматривать.
Евтих поклонился и убежал исполнять приказ. Когда Авл Вителлий пришел в себя, то увидел, что нога его крепко забинтована, и сквозь повязку пробивается терпкий запах целебной мази.
— Что со мной случилось?
Лицо отца склонилось над ним.
— Все позади, сын мой! Ты поранил бедро о колесницу, но жизнь твоя вне опасности. Рану вычистили и зашили. Конечно, некоторое время тебе придется провести в постели, ходить ты будешь с трудом, но лекарь заверил, что хромота со временем пройдет. Лишь шрам будет напоминать тебе об этом досадном происшествии.
Авл беспомощно закатил глаза.
— Тебе лучше сейчас поспать, сынок, — произнес Луций.
— Ты посидишь со мной, отец? — жалобно спросил Авл. Вителлий — старший потупил взгляд.
— Император потребовал моего присутствия на этом обеде, посланцы из Сирии прибудут сегодня во дворец. А кто, кроме меня, в Риме знает лучше всех обычаи и язык этой провинции? Прости меня, я приду только завтра.
— Но ты же не бросишь меня тут одного? — слезы выступили на глазах Авла.
— Я удивляюсь, как ты мог подумать так плохо о своем отце, — с легким укором сказал Луций. — Я позаботился обо всем. Твоей супруге Петронии будет приятно взять на себя бремя обязанностей по уходу за тобой.
Авл в ужасе посмотрел на отца.
— Я ненавижу эту уродину! Я лучше сдохну тут один, чем позволю ей прикоснуться ко мне!
От стены отделилась легкая тень, закутанная в темную столу. Это была Петрония. Мягко ступая, она подошла к Авлу и безмолвно поднесла к его губам чашу. Взмах руки, и чаша отлетела в сторону. Резкий запах лечебного настоя заполнил кубикулу.
Луций поспешил выйти.
— Вот, детки мои, — донесся из коридора его голос, — теперь-то я уверен, что вы поладите.
Авл взвыл. Петрония стояла рядом, не говоря ни слова, глядя на него своими белесыми глазами. Ее некрасивое лицо выражало глубочайшее презрение. За свою недолгую жизнь несчастная девушка успела познать только одно чувство — ненависть к мужчинам. Она не надеялась, что ее муж пробудит в ней нечто иное. Но поведение Авла зажгло в ее сердце страстное желание отомстить. Едва Луций, его отец, прислал за ней, как Петрония поняла, что ненавистный муж теперь оказался в ее безраздельной власти.
И в течение всего времени, пока Авл оставался обездвиженный, она насиловала его каждую ночь, опаивая легким сонным настоем, чтобы он не спал, но и не мог сопротивляться. Он призывал все беды на ее уродливую голову, осыпал проклятиями, но она лишь громко смеялась, усевшись сверху на его обнаженное тело, и сладко стонала, сжимая бедрами и раскачиваясь.
А через две недели, когда он начал пытаться вставать самостоятельно, Петрония вернулась к отцу, и они больше никогда не встречались. Их сын, зачатый в ненависти, презрении и насилии, родился слепым на один глаз, однако мать души не чаяла в своем единственном ребенке. Она добилась развода и воспитывала сына одна, потому что Авл в ужасе отрекся от своего отпрыска. Он захотел взять его к себе, сжалившись, лишь после смерти Петронии, но она и тут проявила застарелую ненависть, завещав свое немалое имущество сыну с условием, что он никогда не вернется к отцу.
XXVI
Астурик напрасно ждал Мессалину. Солнце клонилось к закату, завершая свой ход по небосводу, а ее все не было. Фабий волновался, что она могла не получить его записку, но больше всего его беспокоило то, что Валерия могла передумать. Он не мог предугадать, какое впечатление оставил в ее душе рассказ Макрона. Возможно было и то, что она испугалась последствий заговора, который мог провалиться. Фабий корил себя за излишнюю поспешность, опасаясь, что подставил под удар себя и тех, кто ему помогал.
И лишь когда последний луч скользнул на прощанье по мраморному лицу Дианы, узкие ладошки неожиданно закрыли ему глаза. Счастливый, он обернулся и, заключив красавицу в объятия, стал покрывать прелестное личико поцелуями. Камень с сердца упал и рассыпался в пыль.
— Ах, прости меня, мой милый! — лепетала она, отвечая на поцелуи. — Отец вернулся, и мы обедали вместе. Я смогла ускользнуть, лишь когда он совсем утомился и решил отдохнуть. Пойдем же!
— Куда? — спросил Фабий. — Я надеялся провести время здесь, насладиться свиданием.