Калиостро и египетское масонство
Шрифт:
Моя жена подверглась такому же обращению. Здесь я остановлюсь и не стану описывать все то, что довелось мне пережить. Я пощажу чувства читателя, отказавшись от описания картины столь же ужасной, сколь возмутительной. Я позволю себе сказать лишь одно, и я призываю Небо в свидетели, что слова мои истинны. Если бы мне был предоставлен выбор между мимолетной болью казни и полугодом в Бастилии, я без колебания сказал бы: «Ведите меня на плаху!».
Поверит ли кто-нибудь в то, что невинность может пасть жертвой столь трагической судьбы, что положение prise de corps впору почитать чуть ли не посланным
Таково мое положение. Через пять месяцев пленения я получил наконец уведомление об изданном на мой счет указе, и пристав явился предо мной подобно Ангелу Небесному, снизошедшему в мое узилище, дабы возвестить мне о праве на адвоката и на защиту своих чести и свободы.
Указ датирован 15 декабря и оглашен мне 30 января, и в тот же день я подвергся допросу. Я полагаю, что обязан, в силу данного мной обязательства явить всем свой истинный облик во всей полноте, представить обществу текст этого допроса, ведь он дает точное представление о моем характере, моей невиновности и сути возводимых на меня обвинений. Все написанное здесь записано по памяти, но память у меня хорошая, и я могу заверить читателей в том, что здесь не пропущено ничего важного.
Протокол допроса графа де Калиостро 30 января 1786 года
Вопрос: Каков ваш возраст?
Ответ: 37 или 38 лет.
В.: Ваше имя?
О.: Александр Калиостро.
В.: Место рождения?
О.: Не могу сказать точно, родился ли я в Медине или на Мальте; со мной всюду путешествовал наставник, который сообщил мне, что я благородного происхождения и что я потерял отца и мать в возрасте трех лет и т. д.
В.: Сколько времени вы в Париже?
О.: Я прибыл сюда 30 января 1785 г.
В.: Где вы поселились по приезде?
О.: В Пале-Рояль, в меблированных комнатах, и там я прожил около двадцати дней.
В.: Когда вы прибыли в город, были ли у вас средства на обживание?
О.: Более чем достаточные, я привез с собой почти все для этого необходимое.
В.: Где вы поселились?
О.: На рю Сен-Клод близ Бульвара.
В.: На кого записан этот дом, на вас или на принца?
О.: Я попросил г-на де Карбоньер прочитать договор, потому что ранее я никогда и нигде в мире с этим не сталкивался. По этой же причине я попросил г-на де Карбоньер сделать все необходимые распоряжения и уладить вопрос с отделкой дома, арендой экипажа и т. д. и т. д. Время от времени я снабжал его суммами, потребными для оплаты различных расходов, о которых он мне затем отчитывался.
В.: За чей счет вы существовали?
О.: Только и исключительно за свой.
В.: Но принц же ходил к вам обедать?
О.: Пусть он и приходил в мой дом, все равно все расходы оплачивал я. Иногда, впрочем, когда он приходил на обед и приводил с собой друзей или протеже, он просил их приносить из его дома пару кушаний. Но в любом случае, несмотря на это, я никогда не забывал оплачивать своему повару все сделанные за день покупки.
В.: Вы встретились с принцем сразу по приезде?
О.: Нет, лишь два или три дня спустя.
В.: Что он вам сказал, когда вы встретились в первый раз?
О.: Он убеждал меня осесть в Париже и больше не путешествовать.
В.: Принц приходил к вам обедать каждый день?
О.: Поначалу он редко приходил на обед, но затем стал бывать у меня по три-четыре раза в неделю.
В.: Вы были знакомы с женщиной по фамилии ле Мотт?
О.: Конечно. Впервые увидев меня, она сообщила, я мог видеть ее в мужской одежде у своего порога в Страсбурге, мол, она тогда спросила у меня, известно ли что-нибудь о маркизе де Буленвийере, а я якобы ответил, что он в Саверне, и тогда она в тот же день поехала догонять его.
В.: Видели ли вы ее с тех пор в доме принца?
О.: Определенно да.
В.: Была ли она там со своей племянницей?
О.: Нет.
В.: Однако же вы устраивали представление с ее племянницей, не так ли?
О.: Позвольте изложить вам всю историю… (см. изложение выше)
В.: Утверждают, что вы навесили на шею девушке распятье и облачили в ленты черного, зеленого, красного и других цветов, а также фартук с серебряной бахромой, а затем заставили вышеупомянутую девушку преклонить колени и принести клятву.
О.: Это неправда. Я могу только припомнить, что принц действительно украсил девушку парой лент, просто чтобы сделать ей приятное. Также я вспомнил, что в кармане у меня внезапно обнаружился фартук обычного масонства, но не припоминаю, чтобы его надевали на девушку. Полностью полагаюсь на память принца в вопросе, надевали его на девушку или нет: что он скажет, то я и признаю правдой.
В.: Вы возлагали на девушку шпагу – хотя я не представляю себе, как именно?
О.: Вряд ли я понимаю, о чем идет речь, но поскольку моя шпага была при мне, я мог ее и вынуть.
В.: А применительно к принесению клятвы?
О.: Это неправда. Я уже сказал вам, зачем я делал все, что я делал в связи с этим делом.
В.: Правда ли, что после второго представления и ухода девушки по его окончании вы перешли вместе с принцем и мадам де ла Мотт в соседнюю комнату, в центре которой были кинжал, кресты Св. Андрея, меч, распятия, Иерусалимские кресты, Agnus Dei и перед ними – зажженные свечи общим числом тридцать, создававшие очень яркое освещение. Там вы привели мадам де ла Мотт к присяге, утверждая, что она обязана поклясться никому и ничего не рассказывать о том, что ей будет явлено. А потом вы сказали принцу: «Ну что же, принц, возьмите, что положено…», – и он открыл свою секретер, из которого достал овальную шкатулку белого дерева, заполненную бриллиантами в россыпи. Затем вы добавили: «Обратите внимание, принц, есть и еще одна, о которой вы осведомлены». Тогда принц взял ее и сказал мадам де ла Мотт: «Мадам, я даю вам шесть тысяч франков и эти алмазы, которые вы должны передать своему мужу вместе с поручением тайно отправиться в Лондон, чтобы продать их или поместить в оправу. Он не должен возвращаться, пока все не сделает, как нужно».
О.: Всё это – ложь, еще раз ложь и несомненная ложь, и у меня есть доказательства того, что это ложь.
В.: Что это за доказательства?
О.: Во-первых, каждый раз, когда я занимался этими магнетическими упражнениями, именно г-н де Карбоньер приготавливал комнату и затем, после окончания второго представления, он ввел уважаемого человека, чье имя я не хочу называть. Но принц скажет вам, кто это был, хотя я и поторопился назвать уважаемым человека, совершившего такой поступок. Принц Луи и оба эти человека могут вам откровенно рассказать, что было в той комнате, а там не было ни кинжала, ни крестов, ни свечей, и слуги засвидетельствуют, что освещение во всех комнатах было лишь обычное.