Камень Света

Зинделл Дэвид

И всякий раз Атара безошибочно вела нас по лесу, пока дорога вновь не находилась. Она будто видела нечто большее, чем просто тропу.

На четвертый день перехода через горы нам улыбнулась удача. Дождь прекратился, небо очистилось, яркое солнце засияло и согрело землю. Хвоя деревьев и листва кустарников, все еще влажная после дождя, сияла, словно покрытая миллионами расплавленных алмазов. Впервые удалось разглядеть горные вершины – снег и лед покрывали скалистые шпили, устремлявшиеся в синее небо. Наша узкая дорога вела между ними к перевалу.

Пообедали

на поляне у маленького озера. Мэрэм, еще не разучившийся обращаться с кремнем и кресалом, развел костер, а Лильяна зажарила горного козла, которого подстрелила Атара. После нескольких дней холодного сыра и сухих бисквитов мы с нетерпением ждали этого пира.

Пока мясо готовилось, Мэрэм отыскал поваленный и пустой внутри древесный ствол, внутри которого раздавалось жужжание пчел.

– Улей, – сказал он мне, указывая на дерево и облизываясь. – Похоже, здесь есть мед.

Я отошел на безопасное расстояние и смотрел, как мой друг разводит еще один костер из сырых веток, чтобы выкурить пчел из их дома. Это заняло некоторое время, а потом пришлось поработать еще и топором, но в итоге Мэрэм вытащил из улья большой липкий кусок сот, наполненных золотистым медом. К моему удивлению, за свой грабеж он поплатился только дюжиной укусов.

– Ты очень храбрый, – уважительно заметил я.

– О, за мед я мог бы стерпеть и тысячу укусов. – Мэрэм блаженно улыбнулся. – Во всем мире нет ничего слаще – кроме женщин.

Он помазал медом укусы на лице и руках, и мы вернулись к остальным, чтобы разделить с ними лакомство.

Все мы наслаждались сочным мясом козла и медом, особенно Мэрэм. Закончив набивать живот, мой друг со счастливой улыбкой заснул на влажном орляке рядом с густыми кустами. Солнечные лучи играли на его испачканном медом счастливом лице.

Мы дали ему подремать, пока укладывали вещи. Потом, как раз когда Лильяна заметила, что надо бы не забыть Мэрэма, мы услышали, как он что-то бормочет во сне:

– О Лалайи, нежная, сладкая…

Я повернулся, собираясь подойти к нему и растолкать, – и замер, не веря своим глазам: на другом конце поляны, нависнув над Мэрэмом, уселась здоровенная черная медведица. Она прижала длинную лоснящуюся морду к его лицу и вылизывала губы и бороду Мэрэма розовым языком. Ее, видимо, привлекли капли меда.

– Лалайи, о Лалайи… – все время бормотал он во сне.

Я чуть не свалился от хохота, глядя на ошибочное счастье друга. Но медведи есть медведи. И сумела ведь подобраться к Мэрэму из-за кустов, миновав Кейна, да и лошади ее не почуяли!.. Так как была середина лета, я боялся, что где-то поблизости есть медвежата.

Медленно и тихо я взял за локоть Кейна, который стоял к медведице спиной, поправляя сбрую своего коня. Когда Кейн повернулся, в его черных глазах зажглась целая радуга чувств: беспокойство, веселье, жестокость и жажда крови. Моментально он вскинул лук и наложил стрелу.

Резкое движение нарушило спокойствие. Эльтару, понюхав воздух, увидел медведицу и с оглушительным ржанием взвился на дыбы. Мерин Лильяны, гнедая мастера Йувейна, Йоло – все лошади присоединили свои голоса к громкому хору ярости и паники. Мы изо всех сил вцепились в поводья, чтобы не дать животным разбежаться. Конь Кейна бил копытами и брыкался так, что Кейн не смог выстрелить. И хорошо, что не смог. Мэрэм наконец проснулся и дикими глазами смотрел в волосатую морду своей новой возлюбленной.

Медведица удивилась неожиданному шуму и подняла голову, словно впервые нас заметив. Потом, испуганная еще больше нашего, мгновенно вскочила и скрылась в кустах.

– О Боже! – Сообразив, что случилось, Мэрэм кинулся к кромке озера, чтобы умыть лицо. – О Боже, меня чуть не съели!

Атара, посматривая, не вернется ли медведица, подошла к нему и ткнула пальцем в толстый живот.

– Гм-м, ты и сам наполовину медведь. Никогда не видела, чтобы кто-то ел мед так, как ты. В следующий раз будешь поаккуратнее.

В тот день мы достигли самой высокой точки перевала. В широкой седловине между двумя огромными горами пышные луга чередовались с хвойными деревьями. Тысячи диких цветов расцвечивали обочины дороги. Там и сям сновали сурки и луговые собачки, удивленно поглядывая на нас, будто никогда не видели ничего похожего. Но так как эти зверьки кормились травой и злаками, то внимательно наблюдали за орлами и воронами, охотившимися за ними. Мы тоже смотрели на них с некоторой опаской. Мэрэм боялся, что Великий Зверь мог поработить души птиц и превратить их в гулей, как сделал это с медведем в начале нашего путешествия.

– Ты думаешь, он наблюдает за нами, Вэль?

Я остановился и вынул меч, испустивший ярко-белый луч в направлении востока. Во время путешествия от Лебяжьего острова я заметил, что меч иногда светится и по другим причинам. В свете звезд его сияние было серебристым, тогда как спокойствие моего духа, похоже, давало более чистый и яркий свет.

– Странно, с тех пор как леди Нимайю дала мне этот клинок, лорд Лжи, похоже, не в силах видеть меня даже во снах. – Я посмотрел на огромного золотого орла, парившего в потоках горного ветра. – В этих созданиях нет зла, Мэрэм. Если они и наблюдают за нами, то потому, что сами боятся нас.

Мои слова подбодрили его, и мы начали спуск на восточную часть гор Полумесяца. Следующие три дня прошли без приключений. Дорога вела по склонам более низких вершин. По мере того как мы продвигались на восток, земля стала суше, а лес – более открытым. Мы ехали через заросли белого дуба, расцвеченные бальзаминами, флоксами и прочими небольшими растениями. Многие птицы и звери, обитавшие здесь, были мне непривычны, например, бурундуки с желтыми полосками и сойки. Мы видели еще четырех медведей, помельче обычных и с сероватой шкурой; они, наверное, удивились тому, что глупые незнакомцы так спешат через их владения, когда вокруг зреют все чудеса летней земли.