Камень власти

Серебрякова Елена

Глава вторая

Между Москвой и Переславлем в семи верстах от Сергиева Посада раскинулось село Сухоруково. Своим рождением и названием оно обязано Корнею Сухоруку, переселенцу из Ростовского княжества во времена Ивана Калиты. Нужда заставила Корнея искать счастье в неведомых землях. Московские кнети разорили его хозяйство, забрали все ценное, вплоть до серебряной пуговицы. Невмоготу расставаться с добром, нажитым потом и кровью. Как ни убеждали московские разбойники, что добро пойдет в Орду в обмен на спокойствие, на выкуп русичей из полона жуткого, на оплату ярлыков правления, Корней был

уверен, что словами детей не накормишь и зимой ими печь не истопишь.

Взамен князь давал любые бесплатные земли вокруг Москвы и строительный лес на обустройство.

– Родивый сообразит, – любил повторять Иван Данилович и создал-таки удаленные от столицы посады для защиты города.

Корней ухватил себе поляну с плодородной землей, кусок леса и берег реки Вори, небольшой, но полноводной. Корней возвел жилище и вторым по важности поставил православный храм. Сходил в Лавру и позвал священника на освящение и регистрацию. То ли храм, созданный от души притягивал к себе своей силой, то ли место оказалось удачным, но народ потянулся в село Сухоруково. Ближние соседи скорее из-за зависти дали Корнею прозвище Ухват. Потом прозвище перешло в казенные бумаги и превратилось в фамилию для последующих поколений.

Очередным наследником Корнеева начинания стал неизвестно какой по счету в смене поколений правнук Фома. Очередной владелец Сухоруково добросовестно делал то, чем занимались его предшественники: сеял рожь и ячмень, выращивал домашних животных, ловил рыбу, ходил на охоту. И семье пропитание, и навар от торговли. Одна шкатулка с золотом, другая с серебром. Но не ради богатства жил Фома, его заносило то в одну, то в другую сторону То плуг закажет у кузнеца по собственным чертежам, соху прилюдно подвергнет сжиганию; то дикими семенами засеет часть пашни, а на другой год соберет невиданный урожай; то снасть придумает для ловли рыбы, раньше невиданную. Много планов роилось в голове Фомы, в том числе дорогу надобно проложить до тракта на Москву. Его пашни на возвышенности, а съедешь с них, и вода хлюпает. Уже несметное количество камней заложили в дорожные провалы, но на другой год твердость уходит как в бездонную пропасть. Прицепился к зимней одежде. Больно тяжелыми для него стали тулупы. Овечьих шкур полно, а выделывать их и делать легкими никто в окрест не умеет.

Однажды прослышал Фома про скорняка из Переславля. Попалась в руки шкура, выделанная этим мастером. И загорелся Ухват познакомиться с ним, выудить хитрости выделки шкур или просто секрет купить. Выбрал время в межсезонье и поехал в Переславль, нашел мастера, познакомился с ним. Архип особо не секретничал. Шкуры он сперва вымачивал в растворе соли, потом мездрил, снимал острым ножичком слой жира со шкуры. Показал сколь надобно, чтобы достичь желаемого.

– Важно не переборщить, иначе будут дырки от времени. Недоделать тоже плохо, – учил мастер.

Перед следующей операцией он ходил на барскую конюшню и собирал лошадиную мочу, в нем шкуры держал целых пять дней. Сразу предупредил, что на вонищу обращать внимание не надобно. Главное оказалось впереди. После сушки шкуры надобно мять. У Архипа стоял деревянный станок для этих целей. Три валика и две ручки для вращения.

Мастерская стояла на берегу реки Трубеж. Пока Архип рассказывал, внимание Фомы привлек мужик, который сплавлял на плоту груз на четыре-пять телег. Плыл легко, лишь шестом регулировал направление движения. В конце разговора Фома спросил про реку. Архип объяснил, что впадает она в Плещеево озеро, и из него сплавщики идут в разные стороны, ибо посадов и дорог по берегу сколь угодно.

На возврате домой Фома бубнил одни и те же слова «поехал за одним, возвращаюсь с другим». Три дня ушло на строительство плота, еще половину дня загружали мешки с зерном. До вечера дошли до пересечения Вори с трактом на Москву. Проблема перевозки грузов от Сухоруково до большой дороги была решена просто и дешево. Осталось лишь поставить амбар на берегу и тогда будет полное довольство.

Водное царство захватило Фому с такой силой, что впору жить прямо у самой реки. В его голове роились идеи нового вымола, быстроходного плота, возвращение судов вверх по течению с помощью лошадей по берегам. Некоторые идеи он фиксировал на чертежах, потом аккуратно складывал в отдельный ларец с замочком на крышке.

Однажды по глубокой осени Фома увидел вереницу людей, человек пять – шесть. Присмотрелся, а это слепцы с мальчиком поводырем. Отроку лет одиннадцать, не более. Поводырь подвел своих подопечных к Фоме и попросил разрешения передохнуть под навесом у ворот. Под крышей стояли скамьи и длинный стол. Как только слепцы расселись, слуга по команде Фомы принес хлеб, кувшин молока, варенные яйца и соленые огурцы. Перед Фомой сидели люди разных возрастов и различимы по грамотности. У двоих сразу почувствовалась правильная словесность. У остальных с манерой говорить было не все приемлемо. В лицах проглядывалось особое единение – их общая беда, нарушившая основную связь с внешним миром и называлась эта беда – слепота.

– Давно идете? Откуда? – спросил хозяин не из любопытства, просто выказать человеческое сочувствие.

– Весной вышли из Казани. На одном месте нельзя задерживаться надолго, – сказал самый старый из всех и пояснил, – привыкают и перестают подавать.

– Еще ходим по монастырям и храмам в надежде получить исцеление. Молимся и водицу святую пользуем, – вступил в разговор еще один слепец.

– Помнишь, как митрополит Алексий исцелил Туйдулу, мать хана Золотой орды? Он без боязни пошел к татарам по их приглашению, с собой принес святую воду и молитву.

– Кто же подсказывает вам где храм, а где монастырь? Землица наша для пешего бывает порой пустынна.

– Идем себе вдоль Волги и удивляемся, сколько святых мест по берегам. Видно так Господь распорядился.

– И что длинная река Волга? Много о ней слышал.

В разговор вступил отрок. То ли пользовался чужим сказом, то ли сам уже побродил по свету.

– Волга, она через всю Русь проходит. Далеко за Тверью ручейком начинается, а заканчивается в необъятном Хаванском море.

– И что, ты видел это море?

– Кто до Астрахани доберется, тот море обязательно увидит.

– Большое оно? – Фома представил Плещеево озеро, когда с одного берега другого не видно, – поди как от Переславля до Москвы?

– Как от Переславля до Архангелогородской окраины. Слыхал про такое? – отрок победно глянул на Фому.

Фоме действительно стало стыдно, любопытство его распирало и взяло верх.

– Скажите, от Переславля где ближе всего Волга протекает? В какую сторону идти надобно?

Один слепец назвал Тверь, другой выдавил из себя малоразличимое название, отрок твердо сказал: «Углич».