Камень. Книга шестая
Шрифт:
Дальше генерал сообщил присутствующим, что я уже принял присягу, затем прогнал про высокий уровень образования в училище, его универсальность, наличие богатой практики, а не только теоретических занятий, после чего пожелал мне удачи в учебе и понадеялся на то, что я быстро вольюсь в семью, коей является не только личный состав данного учебного заведения, но и его выпускники, занимающие различные высокие должности не только в армии, но и на гражданской службе.
А пока генерал вещал про великолепную материальную базу училища, ставшую таковой не без помощи императорского рода, я обдумывал свое хреновое положение, потому как своим «восторженным» выступлением Ушаков,
— И просто говорим: добро пожаловать, курсант Романов! — хрыч наконец-таки решил закончить митинг.
— Спасибо, ваше превосходительство! — как можно громче сказал я. — Разрешите обратиться?
— Не разрешаю, курсант, — поморщился он, явно что-то почувствовав. — Вернитесь в строй. — Эту команду я не выполнил. — Обратитесь сначала к своему непосредственному командиру, а уж там…
Ах ты, сука в ботах! Ну держись!
Всему командованию училища вдруг стало очень страшно! Нет, это нельзя было назвать испугом, всех обуял самый настоящий ужас! А исходил он от спокойно улыбающегося курсанта Романова, стоящего от них метрах в десяти.
— И все-таки я обращусь, ваше превосходительство, — громко, чтоб все слышали, сказал молодой человек, а ни у кого из замершего командования, в том числе и Ушакова, славившегося своим крутым нравом, даже мысли не возникло прервать его. — Все дело в том, что в это славное училище меня перевели против воли, фактически приказали учиться теперь именно здесь. — Ужас начал слегка отпускать. — Лично я, в силу определенных обстоятельств, честно поступил в московский университет, учеба в котором меня полностью устраивает. Заявляю перед всем курсантским и преподавательским составом, что считаю свое нахождение в училище совершенно неуместным и сделаю все от себя зависящее, чтобы вернуться обратно на учебу в университет. — Ужас пропал, но у командования остался липкий страх. — Ваше превосходительство, это вся информация, которую я хотел до вас довести. Разрешите вернуться в строй?
— Р-разрешаю. — Губы Ушакова тряслись.
Молодой человек довольно-таки умело повернулся через плечо и зашагал к своему месту в строю.
— Разойтись. — Генерал нервно махнул рукой и потер грудь в области сердца.
Всю дорогу до общежития я ловил на себе взгляды молодых людей, но вопросов, понятно, никто задавать не стал.
— Алексей, двадцать минут на душ, и выходим в столовую на завтрак, а после начинается учеба, — сообщил мне уже в коридоре мнущийся Зверев. — Или… ты не пойдешь?
— Пойду, Женя. — Я хлопнул его по плечу. — Надо же посмотреть, как у вас тут все организовано, раз уж такая оказия вышла. И не переживай, я постараюсь своим поведением твое отделение никак не подставлять, как и весь курс.
— Спасибо. — Он с благодарностью кивнул и побежал в сторону своей комнаты.
— Пойдем и мы…
— Иваныч, я умываю руки. — Генерал Ушаков одним махом выпил бокал коньяка и устало откинулся на спинку кресла. — Мне правнуков еще понянчить хочется. Может, пока не поздно, рапорт об отставке написать? Или мне сейчас позвонят, и я этот рапорт и так напишу? Или позвонят тебе, и ты отвезешь меня в Бутырку?
Полковник Удовиченко ничего не ответил, он был занят тем, что разглядывал свой бокал на свет.
— Иваныч, чего молчишь?
— А чего говорить-то, Валерий Кузьмич? — поморщился полковник. — Поздно моим мнением интересоваться, надо было это утром делать.
— Это да, признаю… — вздохнул генерал. — Не прокатило, как обычно бывало. Лихая атака на позиции противника закончилась полным и законченным… провалом. Ты запись отправил?
— Отправил.
— И?..
— Пока тишина.
— Да и хер с ним! — Ушаков вяло махнул рукой. — Но гнев– то какой был, Иваныч! Похоже, слухи не врали. И характеристика тоже.
Удовиченко аж передернуло от еще свежих воспоминаний с плаца, да так, что он расплескал коньяк…
— Вот же, шельмец малолетний! — император с досадой ударил рукой по подлокотнику кресла и указал жене с братом на экран плазмы. — Без гнева явно не обошлось! А этот полудурок старый зачем парад устроил? Совсем он у себя в училище умишком тронулся!
— Да, погано вышло, — покивал головой Владимир. — Слишком легко у Лешки соскочить получилось, а главное, быстро.
— Вова, ни с чего внук не соскочил! — Николай поднялся из кресла. — Как находился на казарменном положении, так и будет находиться. Главное другое! Как думаешь, Вова, зачем Алексей всему училищу свои беды озвучил?
— Вона ты о чем… — заулыбался великий князь, а императрица, понявшая все еще во время просмотра записи, фыркнула. — Да Алексей сейчас в глазах света будет иметь индульгенцию на все случаи жизни, а образ несправедливо обиженного добавит ему нимб над головой. Твори что хочешь! — Владимир хмыкнул. — И мы в выигрыше — ты, Коля, как и положено, жестокий царственный сатрап, а остальные твои родичи сатрапы тоже, но так, калибром и размахом помельче. Сколько ты еще Лешку в училище держать собираешься?
— Как он и просил, до начала сессии в университете, — усмехнулся император. — Внук ни в коем случае не должен проиграть в этой… ситуации, а то мы его, как правильно отметил Сашка, и так сильно эксплуатируем. Вот пусть пар в училище выпустит, покуражится по малолетству.
— Мудро, — кивнул Владимир. — Что с Ушаковым делать собираешься? Мне кажется, что менять старика пока не стоит, он на своем месте сидит, за училище душой болеет.
— А его менять пока никто и не собирался, — отмахнулся Николай. — Генерал хоть и покрылся мхом, но службу тащит справно. За исключением отдельных моментов. — Он снова указал на плазму. — Вот мы сейчас его и взбодрим чутулю…
Император подошел к столу и нажал кнопку интеркома. Через минуту его уже соединили с начальником училища.
— Доброе утро, Валерий Кузьмич, — нормальным голосом начал разговор Николай. — Как твои дела, дорогой?.. Как в роду?.. Понял, Валерий Кузьмич, рад, что у вас все хорошо. Ты догадался, по какому поводу я тебе звоню?.. Да, именно по этому. Ты куда полез, старый? — внезапно заорал Николай. — В дела моего рода? Ты что себе позволяешь? Погоны жмут?
Ор продлился минуты три, после чего император начал выдыхаться и даже позволил генералу что-то сказать в свое оправдание.