Камень. Книга шестая
Шрифт:
А Кузьмин, тварь такая, и не подумал себя хоть как-то проявить: как я ни оглядывался, никакого намека на присутствие Ванюши не заметил!
Глубже в темп!
И снова ничего!
Еще глубже в темп!
Перед внутренним взором поплыли цветные пятна, а, помимо них, наконец-то проявился едва светящийся силуэт проклятого колдуна, к которому я и потянулся!
Радость моя была недолгой — силуэт, как тогда при попытке захвата Кузьмина «Тайгой», обрел форму демона, снова щелчок
Вот же мразь!..
— Вика, вон там встала и замерла! — рык воспитателя просочился сквозь свист в ушах. — И вы тоже, оба-двое! И Петрова с собой заберите!
— Ну, Прохор… — голос Вики был просящим.
— Василич, продолжай.
— Ну я и говорю, Петрович, он весь напрягся сначала, замер, потом побледнел, ну и… это самое… срыгнул обильно прямо на торпеду, а потом сознание потерял… — голос Егора Васильевича доносился до меня сквозь свист в ушах. — Может, эпилепсия какая у Алексея Александровича случилась? Или отравили отрока вояки проклятые в своей столовке антисанитарной?
— Не говори глупостей, Василич. — Тон воспитателя был спокоен. — Это у нас тут Ванюша развлекается, к гадалке не ходи. Да ведь, Ванюша?
— Да ведь, Проша. — А вот и голос проклятого колдуна. — Прошу отметить всех присутствующих, что я только спровоцировал Алексея Александровича на определенные действия, а уж дальше он выделывался по собственной инициативе, вот и… обильно срыгнул на торпеду с потерей сознания. Вы бы лучше двух колдунов проверили, которые вашему Алексею Александровичу под горячую руку попались, может, и сдохли уже… захлебнувшись собственной рвотой, торпеды-то рядом не было…
— Иваныч, пошли людей, — распорядился мой воспитатель. — Ванюша, когда Алексей придет в себя?
— Так уже… Только делает вид, что в отключке, а сам уши вовсю греет по привычке своей поганой.
«Вот же сука колдунская! — мысленно выругался я, пытаясь окончательно привязать себя к действительности. — Я подобного издевательского отношения к себе не потерплю!»
В случае с Кузьминым доверять своей чуйке не стоило от слова совсем, и поэтому я слегка приоткрыл глаза, быстро прикинув оптимальную траекторию движения к объекту своей ненависти.
Темп!
Господи, какая же на меня сразу навалилась слабость, а вот к головной боли я, похоже, начал привыкать и уже не обращал на нее особого внимания. Но ничего, враг от меня в паре метров, а значит, никаких ментальных приемов, кроме колокола, только старая добрая и крайне эффективная ударная техника на максимальной скорости!
Вскочив с дивана и оттолкнув в разные стороны Прохора с Егором Васильевичем, метнулся к Ивану, стараясь сделать колокол как можно плотнее, отвел правую руку для удара в ухо, успев поймать при этом насмешливый взгляд колдуна, и… очередное падение в темноту.
Бл@дь, сколько же можно?!
Полет разогнавшегося великого князя был эпичен: три стула, один журнальный столик и кресло явно не подлежали восстановлению, а обои на одной из стен гостиной,
— Твою же бога душу мать!.. — после чего выругался, глядя на улыбающегося Кузьмина, и, чуть успокоившись, добавил: — Ваня, прекращай заниматься херней! Лешка и так сутки пластом недавно лежал, а ты эксперименты на нем продолжаешь ставить!
— Ты мне сдохнуть предлагаешь? — нахмурился тот. — А если бы царевич силу не рассчитал? Ты моих детей воспитывать будешь?
— Не он это начал, Ваня! А теперь слушай мой приказ: трое суток ареста с отбыванием оных в покоях! И чтобы носу из них не казал, а не то в бане тебя запру! Владимир Иванович, выставишь пост у покоев господина Кузьмина, предварительно проверив их на отсутствие алкоголя. — Удостоверившись в том, что Михеев понял его правильно, Белобородов продолжил: — А перед отправлением к месту отбывания наказания ты, Ванюша, приведешь Алексея в нормальное состояние, ему еще сегодня в малом свете необходимо показаться. Все ясно, Кузьмин?
— Ясно, господин Белобородов, — вздохнул колдун, даже не подумав перечить старому другу. — Посторонних бы убрать… — он мотнул головой в сторону Вяземской и Петрова.
— И действительно… — кивнул Прохор и многозначительно посмотрел на указанных лиц.
Когда те покинули гостиную, всем своим видом демонстрируя недовольство, подать голос решился Егор Васильевич:
— Петрович, я это… пожалуй, пойду тоже… И мальчишек с собой на пару минут заберу. Ты не против?
— Не против, — кивнул Белобородов, все внимание которого уже переключилось на воспитанника.
Против были Николай с Александром, которые очень хотели посмотреть на то, как Кузьмин будет приводить Алексея в «нормальное состояние»:
— Дядька Егор… — заканючили они.
— На выход, молодые люди, — буквально приказал тот. — И побыстрее.
Великие князья вздохнули и поплелись за своим «водителем».
— Прохор, помоги Алексею лечь вон на тот диван, — указывал колдун. — И сам сядь рядом, а я отсюда работать буду, чтобы злой царевич меня не видел.
— Ссышь подростка? — усмехнулся Белобородов, перетаскивая еще ничего не понимающего воспитанника на указанный диван.
— Есть чутулю, — хмыкнул тот. — Особенно после того, как он меня у того ресторана погасил. Да и сегодня я еле успел среагировать… Ладно, прекращаем пустой базар, как все будет, помнишь?
— Помню, — буркнул Белобородов. — И поаккуратней там, Алексею сегодня действительно необходимо быть в форме, а ты под арестом отоспишься.
— Да понял я… — уже напряженным шепотом произнес колдун. — Будет наш царевич сегодня вечером бодрячком, еще и на Вяземскую свою ночью полезет, если его братья до этого в бордель не утянут…