Каменистая дорога
Шрифт:
— А вот и она сама. Как нельзя вовремя.
Жрица повернулась к вошедшей в зал Морвин и сняла маску. К большому удивлению Ланы мать-проповедница Бригида Аббе оказалась весьма молода. И довольно красива. Если не считать бритвенной стали во взгляде и некоторого количества едва заметных веснушек на скулах и переносице.
Сестра-наставница присела в книксен. Учитывая комплекцию сестры Морвин, результат показался Лане довольно забавным. Она даже чуть заметно прыснула, но её несдержанности никто, похоже, не заметил.
— Я бы хотела знать, сестра-наставница Морвин, почему меня не оповестили о прибытии в эрмерий новой воспитанницы?
— Прошу прощения, госпожа Аббе, мы были уверены, что вы уже отбыли в город, и поэтому не сочли разумным…
— Мне пришлось немного задержаться. У этого неуклюжего механика снова отказала машина. Ехать посуху — слишком большой крюк. Не лететь же мне было планером? Они должны починить катер уже к утру.
— Приношу извинения, госпожа Аббе. Если бы я знала, то вне всяких сомнений оповестила бы вас незамедлительно…
Жрица неторопливо стянула шёлковые перчатки и бросила их на столик, рядом с маской.
— У вас есть отличная возможность это сделать, сестра Морвин. Прямо сейчас.
Сестра-наставница метнула нервный взгляд в сторону девушек.
— Дело в том, что… Что эта девушка не совсем воспитанница. Это личная просьба господина Крапника. Он хотел, чтобы мы приютили бедняжку на некоторое время. Неофициально. И… без лишней огласки.
— Вы же знаете, сестра Морвин, что я не люблю секретов. Особенно тех секретов, в которые меня не посвящают.
— Это была личная просьба господина Крапника, госпожа Аббе.
— Хорошо. Я планирую с ним в ближайшее время встретиться и, полагаю, он сможет сообщить мне подробности, — смилостивилась мать-наставница.
— С вашего позволения я бы хотела забрать девочку, — поклонилась Морвин, — уже вечер, а она ещё даже не ужинала.
— Можете забрать. И да… — мать-проповедница посмотрела на несчастную Хельму, — а вот вам, юная барышня, в ближайшие три дня предстоят внеочередные бдения по кухне. Начнёте уже завтра.
Следующие несколько дней оказались на редкость унылыми. И погодой — обложными дождями; и обстановкой — в коридоре постоянно дежурила либо сестра Морвин, либо кто-то из её соратниц; прочих воспитанниц к Лане больше не подпускали, а все попытки её самой куда-либо выйти мягко, но решительно пресекались. От тоски она даже попробовала читать «душеполезную и поучительную литературу для юных дев». Уныния сие чтение ничуть не уменьшило.
На вопросы Петулании «а что дальше» и «зачем меня сюда привезли» сестры-наставницы отвечали довольно уклончиво. Тем не менее, ценой немалых усилий ей удалось выяснить, что в ближайшее время её должны устроить на некую работу. Где и какую — пока оставалось тайной. И Лане эта таинственность определённо не нравилась. Она даже стала потихоньку раздумывать о побеге, и как-то вечером специально присмотрела корявое деревце, росшее совсем рядом с забором. Останавливало девушку в основном то, что о лежавшем за забором мире она знала даже меньше, чем о планах её нежданных попечителей.
На третье утро сестра Морвин принесла её выстиранную и выглаженную одежду и со вздохом опустила на полочку шкафа. Лана поняла, что её ждёт очередной переезд.
Эта была первая в её жизни поездка на катере. И путешествие её скорее разочаровало. Катер оказался довольно ржавым и далеко не новым. Его самым неприличным образом болтало на мелкой волне, а паровую машину терзали приступы одышки и внезапных судорог, сопровождаемые зловещим шипением пара в клапанах и дребезжащим лязгом скверно пригнанных механизмов. Плюс ко всему, к концу дороги накидка девушки оказалась густо усыпана хлопьями сажи и угольной пылью, а на подоле совершенно таинственным образом возникло масляное пятно… Определённым вознаграждением стала возможность полюбоваться смутно различимыми в густом тумане силуэтами города. Лане даже показалось, что она узнала не раз виденную на картинках Часовую Башню.
Катер высадил её на спускавшуюся к воде от набережной гранитную лестницу. Поднявшись наверх, девушка не без удивления разглядела в тумане знакомые очертания. Это был самый конец Клеверца, недалеко от того самого переулка, куда несколько дней назад привёз её Юл. В какой-то момент она даже подумала, что они туда и направляются, но быстро поняла свою ошибку. Её провели мимо шикарного здания с большой позолоченной кошкой на подсвеченном красными отблесками ламп фасаде, потом за угол вдоль набережной. Прямо к одной из задних дверей. Мусора под ногами здесь почти не валялось, да и крыс особо видно не было. Хотя укрытая туманом река с одной стороны, и гладкая кирпичная стена с наглухо задраенными ставнями с другой, придавали обстановке некоторую мрачность.
Один из сопровождавших открыл дверь принесённым с собой ключом. Внутри оказался длинный и совершенно пустой коридор. Лана зашагала по вытертой ковровой дорожке, скрывавшей вымощенный керамической плиткой пол. Ковёр полностью заглушал шаги, и девушка шла почти в полной тишине. Лишь где-то вдали, за отделанными красным деревом стенами, звучала приглушённая музыка, иногда дополняемая едва слышными голосами.
Нельзя сказать, что Лана наслаждалась положением некоего ценного предмета, который постоянно куда-то несут, кому-то передают и изредка помещают в красивый и удобный сундучок. Но её умеренно богатый жизненный опыт, вкупе с рассудительностью, утверждали, что прежде чем начинать возмущаться, сопротивляться или бежать, стоит хотя бы понять, что происходит. Тем паче вид окружавших её людей наводил на мысли, что сопротивляться им, скорее всего, бесполезно, а убежать от них — затруднительно. Особенно в совершенно ей неизвестном и чужом городе. Отчего она сочла разумным пока больше смотреть и меньше действовать. В конце концов, а вдруг все эти люди хотят ей только добра? Не могут же все, абсолютно все вокруг, быть законченными негодяями и мерзавцами? В подобное она решительно не верила. Поэтому и шагала себе по ковровой дорожке в ожидании грядущих событий.
Коридор закончился площадкой с винтовой лестницей того же красного дерева и несколькими дверьми. Возле лестницы их ждала добродушная и несколько старомодная дама средних лет в бархатном платье с бахромой и оборками. Её почти безупречный образ состоятельной тётушки из провинции нарушали лишь золотые передние зубы, придававшие даме несколько пиратский облик.
— А вот и вы. Я уж начала было волноваться.
Она внимательно осмотрела Лану и протянула ей чёрную шёлковую полумаску.
— Надень это, милочка. Не надо, чтобы тебя все видели.
Девушка понятия не имела, отчего её не должны видеть, но маску взяла. В этом было что-то неожиданно романтическое.
Хозяйка деловым тоном уточнила.
— Господа уже собираются. Осталось дождаться последних. Как только все будут на месте, я проведу тебя к ним в алую комнату. А пока придётся немного подождать. Иди за мной.
Она довольно прытко для своего возраста и комплекции засеменила вверх по лестнице. Лана последовала за ней.