Каменистая дорога
Шрифт:
Солнце заходило, и вечерняя синь растекалась по улице, заливая её обшарпанные фасады. Навстречу плывущим сумеркам медленно двигался старый фонарщик. Мурлыкая что-то себе под нос и вздымая шаркающими ботинками облачка пыли, он упорно тащил свои нехитрые инструменты от фонаря к фонарю. Достигнув очередной цели, он прикладывал к ней лесенку и, взяв длинное зажигало в правую руку, приступал к исполнению своего долга. Газовые фонари загорались один за другим, возвращая из темноты побитые жизнью витрины лавок — пыльные, кое-где треснутые, а иногда и вовсе забранные вместо стекла досками… Квартал определённо знавал и лучшие времена.
Комиссар Оскар неподвижно стоял, прислонившись к забору дровяного сарая точно в том самом месте, где гвоздь неведомого ценителя художественного слова оставил стандартное для таких мест выражение. Его ассистент нервно переминался рядом. Они ждали. Время шло.
Где-то на той стороне улицы, среди обломков просевшего забора и зарослей крапивы пара котов со всем пылом истинных аристократов готовилась скрестить когти в поединке. Была ли причиной дуэли прекрасная дама или отсутствие согласия благородных донов по вопросу раздела сфер влияния на ближайшей помойке оставалось неизвестным. Но то, что участники конфликта настроены крайне решительно, можно было услышать и за несколько домов.
— Он задерживается, — заметил стажёр, — может начнём сами?
— Не стоит… — возразил комиссар, флегматично наблюдая за работой фонарщика.
Позади них, во дворике, хозяйки возились с сушившимся бельём, время от времени бросая косые взгляды на пристроившихся в проулке незваных гостей. Общая позиция дам была определённо недружественной.
— Ходят тут всякие, а потом штаны с верёвок пропадают… — ёмко выразила её одна из местных жительниц, бдительно осматривая висевшие на вечерней прохладе ситцевые ценности.
Комиссар и его ассистент на эти инсинуации никак не отреагировали. Фонарщик постепенно удалялся, оставляя позади светящийся след. В проулке показался квартальный. Шуцман был одет в тёмно-зелёную форменную блузу, и такие же шаровары, заправленные в сапоги. Багровая усатая физиономия была увенчана похожей на горшок форменной каскеткой-кивером с плоским верхом и большой медной бляхой.
— Задержался… — извиняющимся тоном пропыхтел блюститель порядка.
— Пора за дело, — комиссар натянул и тщательно разгладил кожаные перчатки, одёрнул явно не по погоде надетое пальто и только после этого двинулся через улицу.
Дом на той стороне был большим, и, судя по свету в окнах, вполне жилым.
Они прошли в боковой проход, и квартальный открыл своим ключом дверь чёрного хода.
— Сюда, значится…
Внутри стоял ядрёный запах щей и жареной рыбы. Комиссар брезгливо поморщился, но промолчал.
Они прошли в коридор к лестнице. Атмосфера вокруг едва слышно гудела и жужжала. Многочисленные двери, выходившие в проход, все до единой были приоткрыты. И все — ровно на один палец. Человек, наделённый острым глазом, определённо смог бы, присматриваясь к зазорам приоткрытых дверей, весьма точно определить количество, возраст и даже рост всех жильцов.
— Ну-с… — произнёс комиссар, достал из недр пальто большой чёрный револьвер и любовно протёр рукавом его гранёный ствол.
Двери как по команде прикрылись, гудение исчезло, и вокруг повисла абсолютно мёртвая тишина.
— А оно точно здеся? — с некоторым сомнением поглядел на револьвер квартальный.
— Описание совпадает. При всей внешней наивности и легкомысленности у этой юной девы поразительная наблюдательность и определённо выдающаяся память. И я бы сказал настоящий талант замечать детали. Говоря чисто теоретически, она даже могла бы сделать неплохую карьеру в сыске… Или в написании детективных историй.
— А если тута, тута, так ведь ентот маньяк могёт на нас и с ножом каким выскочить! — неподдельно расстроился квартальный.
— Если он выскочит на нас с ножом, то можно будет заключить, что нам определённо весьма повезло, — философски заметил комиссар, медленно поднимаясь по лестнице, — однако лично я полагаю, что скорее он сразу начнёт стрелять…
— Енто плохо, — вздохнул квартальный, с огорчением убрал свисток и вытащил из кобуры табельное оружие; за оружием проследовало некоторое количество шелухи от табельных семечек…
Они остановились перед старой и порядком ободранной дверью в торце второго этажа.
— Итак, — шёпотом констатировал комиссар, перехватывая револьвер обеими руками и становясь поудобнее, — преступник крайне опасен, отлично вооружён и безумно отчаян… Стажёр. Вы идёте первым.
Из могучей груди квартального вырвался шумный вздох облегчения. Стажёр шмыгнул носом, вытащил кургузый маленький револьвер, чуть наклонился и, ядром метнувшись вперёд, пролетел прямо свозь хлипкую дверь, прокатился по полу и укрылся за креслом.
Комиссар стоял перед входом держа проём на прицеле. Квартальный топтался рядом, периодически протирая взмокший лоб рукой с револьвером.
— Стажёр, что там?
— Я никого не вижу, комиссар…
— Возможно, он укрылся в задних комнатах и надеется заманить нас в засаду… Квартальный. Попробуйте осмотреть гостиную. Мой ассистент вас прикроет.
— У меня жена… дети…
— Это ваш долг. В случае чего я лично передам им соболезнования…
Квартальный проследовал внутрь. С его лица можно было писать мученика…
— Тут никого, — донеслось через пару минут.
— Стажёр?
Приглушённый голос сообщил откуда-то из недр квартиры.
— В спальне тоже пусто. Похоже, он сбежал.
— Проклятье, — вздохнул комиссар и убрал револьвер, — это так не вовремя…
Он зашёл внутрь и огляделся. Бледный как привидение квартальный медленно приходил в себя. Стажёр шнырял по комнатам, изучая разбросанные вещи.
— Что-нибудь нашли?
— Почти ничего, комиссар. Судя по кучке пепла в ванне, он жёг какие-то бумаги. Не думаю, что он оставил нам подробные указания, где его искать.